– Уверены? Может, в округе стоит еще парочка заброшенных часовен?

– Нет, это именно она.

– Напомните-ка мне, что именно случилось с вами в прошлый раз?

– Освятил землю вокруг и стены храма снаружи. Но когда пытался войти, мне крайне не везло, а потом вдруг скамьи начали летать по воздуху.

Волшебник кивнул, взялся за жезл и отправился обходить заброшенную часовню вокруг, ломясь сквозь кустарник, подступивший под самые стены. Боярышник, вороний глаз, барбарис и сирень не прекращали трещать под его напором, пока маг не вернулся с другой стороны.

– Ничего потустороннего я не ощутил. Возможно, освященная земля притупляет мое восприятие, но не настолько, чтобы совсем его подавлять. Вообще-то у меня практически нет иных догадок. Сами-то что-нибудь чувствуете, брат Марк?

– Ничего, – ответствовал серый монашек, слегка помедлив. – Заброшенный храм не источает никакой скверны, которую мне было бы по силам распознать.

Взяв жезл наперевес, волшебник направился к дверям. На первой же ступеньке он поскользнулся и встретился подбородком с последней ступенькой, получил по голове дверью, которая распахнулась, как от пинка, слетел с порога и откатился на несколько шагов.

– Попытка первая успехом не увенчалась, – простонал Тобиус, применяя Исцеление. – Попробуем еще раз!

Вскочив, он бросился на двери, как мурз на олененка. Они гостеприимно распахнулись, но только для того, чтобы сомкнуться перед самым его носом и крепко обласкать лицо чересчур ретивого волшебника грязными створками.

– Два неправильных способа разрешения проблемы я уже нашел. Осталось найти правильный. – Нос с хрустом занял свое привычное положение, Тобиус стер с губ кровь и медленно пошел к часовне.

В третий раз незримая сила просто ударила его в живот, проигнорировав чары Щита, которые маг успел создать перед собой. Его отшвырнуло прочь, и он долго не мог вздохнуть, хрипя и корчась на земле. Отойдя от удара, Тобиус со стоном поднялся и вытянул из сумки книгу. Заклинание оказалось довольно длинным, он читал со страниц, громко и зло проговаривая словоформулы, после чего плеснул в воздух какой-то светящейся голубоватой жидкостью и закончил действо восклицанием:

– Именем Горбатого Салморцойна, короля неупокоенных душ, приказываю – явись!

Воздух вспыхнул, и ветряные струи ринулись в разные стороны, потревожив тяжелый лиственный ковер, но, когда это мимолетное нечто завершилось, ничего больше не произошло.

– Ахог подери!

– Не богохульствуйте, сын мой.

– Это не призрак, могу поклясться. – Тобиус принялся стряхивать с одежды грязь. – Перед именем Салморцойна даже самые сильные духи загробного мира обязаны хотя бы становиться зримыми в знак почтения. Но не думайте, что я сдался, брат Марк!

Некоторое время волшебник размышлял, пока безмолвная часовня настороженно рассматривала его. Монах ему не мешал, предусмотрительно отойдя в сторонку. Все же голова у Тобиуса была ученой, а ум живым и пытливым. Пожевывая травинку, он слушал звуки леса, слышал перекрикивание птиц, шум ветра, то стихающего, то поднимающегося, вдыхал запахи дикой жизни и думал. Наконец маг поднял с земли камень, углубился в кустарник, по проделанной просеке и там прицельно швырнул снаряд в одно из грязных окон. Незримая сила камень отбила, и уже Тобиусу пришлось беречь голову.

– Это представляется мне крайне невероятным, но если это именно то, о чем я думаю, то… нет, все же крайне невероятно.

– Вы разгадали загадку?

– Посмотрим. К сожалению, в голову не пришло ничего лучше банального шантажа, но это все же лучше, чем ничего… Брат Марк, у меня к вам серьезный вопрос.

– Да-да?

– Что лучше – оставить дом Его чужаку, который не верует, дабы он использовал его по своему усмотрению, или уничтожить храм?

– Ничто не лучше, – непреклонно ответил петрианец. – Но храм остается храмом лишь до тех пор, пока в нем молятся верующие. Если этого не происходит, то храм теряет свое значение как место для изъявления актов веры.

– Тогда мы поняли друг друга.

Маг занял позицию напротив входа в часовню. Он шептал заклинание, заученное наизусть, помогал себе жестикуляцией, на лбу проступили морщинки. В конце руки сцепились напротив горла так, чтобы кончики сложенных вместе мизинцев касались нижней губы.

– А теперь говори со мной! – приказал маг.

Ничего. Тобиус шумно выдохнул, и изо рта его вырвались лепестки белоснежного огня.

– Я только хочу с тобой поговорить! Если откажешься, я испепелю постройку и тебя вместе с ней! Это Драконье Дыхание, ты ничего не сможешь сделать! – Для острастки волшебник выдохнул еще одну струю белого огня.

Воздух протестующе зашипел, а пламя загудело громко и зло. Во все стороны пахнуло непереносимым жаром, кора ближайших деревьев затрещала, готовая воспламениться.

– Этот дом имеет сакральное значение для людей. Ты не можешь его уничтожить. – Голос, звучащий в воздухе, был бесцветен, не имел пола или экспрессивных интонаций.

– А вот брат Марк, наш духовный пастырь, утверждает, что сакральное значение постройки теряется, если люди не используют ее по назначению!

– Если я откажусь, ты уничтожишь постройку?

– Уж прости!

– Чего вам надо?

– Вернуть в пользование часовню.

– Это мое обиталище.

– Возможно. – Тобиус убрал пальцы ото рта, и белый огонь перестал вырываться наружу. Губы растрескались в кровь, но она уже давно запеклась, осталась только жгущая боль. – Но он был им не всегда. Сколько обиталищ ты сменил, пока не появился здесь?

– Бесконечное множество.

– Почему бы тебе не найти нового?

Молчание продлилось недолго.

– Я привык к этому месту. Оно подходит мне как нельзя лучше.

– Отчего же? – спросил волшебник.

– Здесь нет людей.

– Они тебе мешают?

– Мешали. Сначала пришли и убили моего хозяина, потом пытались убить и меня. Я бежал из обиталища, для которого был создан, искал новые. Но где бы я ни появлялся, люди боялись меня и разрушали мои обиталища. Лишь потому выжил, что стал искать заброшенные. Я, бывший созданным для служения людям, лишил себя их общества и погрузился в полное одиночество, обитая в заброшенных строениях. Когда они приходили в полную негодность, я искал другие. Такие, как это. Вдали от людей я обрел свой покой.

Маг сел на землю под тяжестью навалившейся усталости.

– Значит, выбрал заброшенное здание и прячешься здесь? Сколько лет?

– Что мне ваши числа?

– Полагаю, уже после смерти последнего клирика… Это никак не решает нашей проблемы. Ты занял дом другого невидимого существа. Гораздо более важного, чем ты. И этот дом нам нужен.