– Зря ты мне сразу не сказала, что пилот, – заявил он. – Я тогда не стал бы давить и требовать. А теперь неудобно получилось… Послушай, ты должна мне помочь.

– Почему?

– Ты ведь лётчик, у нас когда-то училась – значит, должна помочь.

– Ничего я не должна…

– Погоди, я тебе расскажу, а ты сама решишь. Мы, то есть я и ещё двое пилотов из России, должны были выполнить особое задание. Сопроводить до Таллинна самолёт, на котором летела Мадлен Олбрайт.

– Кто?!

Машина вильнула.

– Госсекретарь США, – как ни в чём ни бывало пояснил Алексей. – Ты её наверняка знаешь. Ну или слышала хотя бы…

– Знаю я, знаю.

– Хорошо, что знаешь. Так вот, должны были сопроводить. Но где-то над Латвией на нас напал американец.

– «Американец»?

– Угу, самый натуральный. «Эф-пятнадцатый». Классика. И меня этот гад завалил.

– Тебя сбили?

– Догадливая. Пришлось катапультироваться.

– Но если на вас напали над Латвией, как ты оказался рядом с Панявежис?

– Город такой? – уточнил Алексей, взглянул на карту. – Вижу. Есть Панявежис. Надо же как меня отбросило. Всё просто, Ангела, мы во время боя маневрировали, а на таких скоростях можно всю Прибалтику отмахать и не заметить. Вопрос, где теперь ребята?.. И где теперь Олбрайт?..

Он хлопнул себя по лбу:

– Ну конечно же! Конечно! У тебя сотовый телефон есть? Наверняка ведь есть?

Впереди показался указатель поворота на Укмярге. Значит, справа и параллельно идёт дорога на Тауенай. Её не видно за лесополосой. Так же, как не видно поста дорожной полиции.

«Он сам подставился, – подумала Ангеле. – Видит Бог, он сам подставился».

– Может быть, остановимся? – предложила она. – И спокойно всё обсудим.

– Хорошая идея, – кивнул Алексей.

Он уже окончательно уверовал, что Ангеле записалась к нему в помощники. Он ошибался.

Бачинскайте свернула к обочине и достала плоский мобильный телефон фирмы «Motorola», который прятала в нагрудном кармане своего летнего костюма. Телефон был столь мал и невесом, что практически не ощущался, когда носишь его в кармане.

– Как им пользоваться?

– Вот так открывается крышка. Вот так набирается номер.

– Спасибо, Ангеле, я понял.

Алексей, щурясь на мелкие кнопки, начал набирать номер, потом поднёс трубку к уху, дождался ответа и, как делает всякий в подобной ситуации, отвернулся от сидящего рядом.

– Лёха? Это я, Стуколин. Я жив. У меня тут «рено». Настоящий автобус. Довезём с ветерком хоть до Петербурга. Вы-то как? Все живы? Где вы сейчас? Как до вас добраться?..

«Раз… два… три…» – сосчитала про себя Ангеле, после чего рванула ручку дверцы на себя и буквально вывалилась на шоссе. Но сразу вскочила и бросилась в сторону леса…

(Прибалтика, август 2000 года)

Вопреки весьма распространённому среди русских представлению о прибалтах, как о туповатых медлительных увальнях, литовцы – весьма экспрессивный народ. В этом они больше походят на жителей Адриатики, нежели на своих северных соседей – латвийцев или эстонцев. Информация в среде литовцев также распространяется с головокружительной быстротой, потому известие об инциденте в небе над Прибалтикой стала достоянием командного состава армии и спецлужб Литвы в течение часа после того, как немецкий самолёт «Ганза» пропахал брюхом борозду на капустном поле в двух десятках километрах к северо-западу от Каунаса.

Первым информацию о происшествии получил подполковник (пулкининкас лейтенантас) Дариас Баранаускас – представитель литовского министерства национальной обороны в Эстонии. Сидя в своём кабинете в литовском посольстве в Таллинне, он перебирал бумаги, связанные с подготовкой к масштабным учениям НАТО в Балтийском регионе, когда пронзительно заверещал телефон прямой связи с посольством Финляндии. Военный атташе Марко Экстрём, который вполне официально курировал своего коллегу из Литвы, вежливо поинтересовался, знает ли тот о «пиратском нападении» истребителей ВВС Российской Федерации на самолёт немецкой авиакомпании «Люфтганза», совершавший перелёт из Варшавы в Таллинн. Баранаускас поинтересовался источником этих необычных (если не сказать, сенсационных) сведений. Подполковник Экстрём ответил уклончиво, сославшись на данные местного радиоперехвата. Баранаускас поблагодарил, попрощался, а, положив трубку, тут же схватился за аппарат связи со штаб-квартирой Министерства обороны в Вильнюсе.

Примерно в то же самое время сообщение о группе из четырёх самолётов, на большой скорости вошедших в воздушное пространство Литвы в районе приграничного латвийского города Скайсткалне поступило в Центр управления полётами и наблюдения за воздушным пространством литовских ВВС, расположенном в приземистом красном здании на улице Пярлоёс, что в городе Каунасе. Эту информацию начальник Центра, подполковник Эдмундас Адоминас, получил по кодированной линии от оператора радиолокационного поста, сидящего в бункере в Рокае. Поскольку командующий военно-воздушными силами Вягялявичус был в отлучке, то, взвесив все «за» и «против», Адоминас попытался дозвониться до самого министра обороны или хотя бы до его заместителя, но у тех было занято, и тогда Адоминас, не чинясь, связался с начальником Штаба обороны, являющегося литовским аналогом американского Комитета начальников штабов.

Темперамент высокого накала, присущий большинству литовцев, накладывает свой отпечаток на манеру вести диалог. Литовцы могут битый час обсуждать на повышенных тонах простейшую проблему и, только доведя друг друга до полного изнеможения, принимаются за дело. Посему разговор двух старших офицеров – подполковника Адоминаса и полковника (пулкининкаса) Виталиюса Вайкшнораса, занимавшего должность начальника Штаба обороны, – вылился в пятнадцатиминутное препирательство по вопросу, кому следует взять на себя ответственность за принятие решений в этой нестандартной ситуации. Спор ещё только набирал обороты, когда с поста радиолокационного наблюдения сообщили, что все четыре цели почти одновременно пропали с экранов радаров.

Тут же на столе полковника Вайкшнораса затрезвонил телефон президентской связи, и сам президент Валдус Адамкус приказал собрать начальников штабов на экстренное совещание в кризисном центре Министерства обороны. Тут уж было не до выяснения отношений и согласования позиций – пришлось пожелать Адоминасу всех благ и переключиться на селектор. Ещё двадцать драгоценных минут ушли на сбор начальников штабов, которые, слава Богу, находились на своих местах – период отпусков закончился. В итоге полковник Вайкшнорас явился в кризисный центр одним из последних, но испытал удовлетворение, увидев, что все его подчинённые уже в креслах, за терминалами.

Помимо начальников штабов на закрытом экстренном заседании присутствовали: президент Адамкус, министр обороны Станкявичус и командующий вооружёнными силами бригадный генерал (бригадос гяняролас) Йонас Кронкайтис – человек легендарной судьбы, который единственный из всех присутствующих понюхал настоящего пороха в джунглях Вьетнама, заработав немало боевых орденов и дослужившись до чина полковника американской армии. Последним в кризисный центр вошёл глава Департамента госбезопасности Мячис Лауинкус. Секретарь закрыл за ним дверь, и совещание началось.