мне минуту назад, исчезла. Позади себя я слышу, как Хантер поднимается с дивана.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Из, в нем есть кокосовое молоко, — говорит Дрейк.

И тут же я приостанавливаюсь, на полпути к коробке с пометкой "не X". Мои глаза поднимаются к Дрейку.

— Откуда ты знаешь, что у меня аллергия на кокосовое молоко?

Его выражение лица меняется на такое, будто я его обидела. — Я всегда знал. Ты сказала мне об этом, когда мы впервые ели вместе. Мне пришлось перестать заказывать пирог с кокосовым кремом в закусочной, потому что ты всегда воровал корочку. Неужели ты думала, что я забыл об этом?

Я застыла на месте, уставившись на него, и вдруг что-то заклокотало у меня в горле — и это не аллергическая реакция.

— Я… прости, — заикаюсь я, быстро опуская взгляд на безопасный для употребления карри, лежащий передо мной. — Наверное, я забыла, что ты об этом знаешь.

На мгновение я напрягаюсь, и чувствую руку Хантера на своей спине, когда он берет другое блюдо, не кокосовое. Он посылает мне быструю, натянутую улыбку, но я не могу избавиться от ощущения, что что-то было здесь все это время… и я только сейчас начинаю это ясно видеть.

Правило № 19: Иногда участие лучше, чем наблюдение

Хантер

Я запланировал секс-подземелье задолго до того, как узнал, что буду провоцировать секс между моей женой и лучшим другом. Когда я заказывал номер, я предполагал, что мы с Изабель будем изнурять главную спальню, а Дрейк, как он часто делает, найдет себе компанию в свободной спальне.

Теперь я представляю ее прикованной наручниками к скамье для шлепков, с его членом в горле, и я не понимаю, что, блядь, со мной не так… потому что этот образ просто потрясающий. Только поэтому у меня нет аппетита, и я все время смотрю на них и жду момента, когда смогу прямо сказать им, чтобы они разделись и начали трахаться.

Но сейчас между ними странная напряженность. Не в плохом смысле, а скорее в серьезном. Не знаю, почему Изабель не догадалась, что Дрейк вспомнит о ее аллергии на кокос. Может быть, это происходит от того, что в детстве ее часто забывали и игнорировали. Последние десять лет я вдалбливал ей в голову, что те, кто тебя любит, показывают это.

И все равно она ведет себя так удивленно, что парень, который был рядом с ней столько же, сколько я за последние десять лет, помнит, что у нее пищевая аллергия. Держу пари, она была бы потрясена, если бы узнала, что он также знает, что ее любимый фильм — "Эмпайр Рекордс". Ее любимая песня — "Hallelujah", а любимый вкус мороженого — со вкусом ореха.

Дрейк знает о ней почти столько же, сколько и я. А с этой недели он знает ее так же близко, как и я.

Я замечаю, что Изабель ковыряется в еде, уделяя больше внимания своей маргарите, чем ужину, что означает, что она тоже пытается раскрепоститься. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что уже немного за девять.

— Мне нужно в душ, — объявляет Дрейк после того, как его еда закончилась.

— Мне тоже, — отвечает она, убирая недоеденную еду в холодильник. Медленная, злая ухмылка растягивается по моему лицу.

— Ну, может, здесь и есть две кровати… но душ только один.

Дрейк останавливается на полпути к ванной и смотрит на меня. — Правда?

Я киваю. — Боюсь, что да.

Изабель прикусила губу и смотрит то на меня, то на Дрейка.

— Ну, тогда ладно. Что скажете, кокосы? Хотите помыться, прежде чем пачкаться?

Она едва успевает ответить, как он поднимает ее со стула, перекидывает через плечо и несет в ванную комнату, расположенную в коридоре. Не торопясь, я наливаю себе рюмку текилы и делаю один медленный глоток за другим, пока она не кончится, позволяя жидкости обжечь горло. Мне нравится идея дать им разогреться перед тем, как приступить к самому главному.

— Эта штука огромная! — восклицает Изабель, хихикая после того, как слова покидают ее рот, и я улыбаюсь, представляя, что Дрейк может делать, чтобы заставить ее смеяться. Мне нравятся ее подвыпившие хихиканья. Моя девочка не из легких, но после одной рюмки ее улыбка и смех приобретают новую миловидность, которая одновременно и мила, и сексуальна.

— Полагаю, ты говоришь о душе, — отвечаю я с улыбкой, наливая себе вторую рюмку.

— Да, — говорит она.

Я слышу, как течет вода, заглушая звуки их голосов, поэтому не могу разобрать, о чем они говорят. Пока она снова не воскликнула: — Достаточно большой для троих…

Она произносит это слово знойным певучим тоном, словно сирена, зовущая меня в глубины океана.

Я застываю на месте, глядя на янтарную жидкость в бокале, который держу в руке. Должен ли я присоединиться к ним? Хочу ли я этого? Если предположить, что это просто душ… не перейду ли я черту в отношениях с Дрейком? Мы все еще просто друзья, и было бы очень некрасиво принимать душ вместе.

Но, возможно, мы уже не просто друзья. Я видел, как он трахает мою жену. Я лежал с ним в постели и видел его голым и эрегированным. То есть… я знаю, что не буду чувствовать себя странно в душе с ним, но будет ли он чувствовать то же самое? Я должен быть осторожен с его эмоциями, так же как и с эмоциями Изабель. Это я обращаюсь к ним с просьбами, и я не собираюсь делать ничего такого, что могло бы причинить боль кому-то из них.

— Это было приглашение? — отвечаю я, когда в ванной становится тихо.

— А ты шустрый, — язвительно отвечает Дрейк, и я закатываю глаза, прежде чем проглотить второй стакан текилы.

— Слушай, — говорю я, вставая со своего места и направляясь в ванную. — В этой квартире слишком много плетений, чтобы ты мог мне хамить…

Дойдя до ванной, я замираю, слова срываются с губ, и я смотрю сквозь пар на полностью обнаженного Дрейка, прислонившегося к плитке огромного душа и поглаживающего свой быстро растущий член, глядя на Изабель, которая стоит под струями воды.

Я провожаю взглядом его тело, наблюдая, как вода из душевой лейки, расположенной сбоку от него, каскадом падает на мускулы его широкой фигуры. Он такой высокий, что ему почти приходится пригибать голову. Но я смотрю не на его голову. Они смотрят на томные взмахи его руки.

— Ты идешь? — спрашивает он, глядя на меня так, как будто