президиума Академии архитектуры СССР об увольнении Аркина. 8 апреля 1949. РГАЭ. Ф. 293. Оп. 2. Д. 142. Л. 53

Мне неизвестно, отправил ли Аркин это письмо и дошло ли оно до адресата: в архиве Суслова в РГАНИ (Ф. 81) письма Аркина я не обнаружил.

В любом случае кампания по борьбе с космополитизмом закончилась для Аркина фактическим запретом на профессию. В апреле 1949 года его уволили из Академии архитектуры с формулировкой «за проявленные им космополитические концепции в его теоретических и критических работах»[536]. Правда, он оставался ученым секретарем Правления Союза архитекторов[537], однако без Алабяна, который, напомню, был освобожден от должности ответственного секретаря Союза еще в марте, функции Аркина были, скорее всего, номинальными. Кроме того, он лишился возможности публиковаться: согласно списку работ Аркина в «Образах скульптуры» (1961), в 1949 году он не напечатал ни одной статьи, а в 1950–1951 годах — лишь три статьи в газете «Советское искусство».

Ил. 75. Аркин в 1949–1950. Фотограф неизвестен. РГАЛИ. Ф. 2606. Оп. 1. Ед. хр. 168. Л. 8

Характерна в этом смысле история со вторым выпуском «Архитектурного архива». Первый сборник вышел под редакцией Аркина в 1946 году[538], второй он подготовил в 1947‐м и в 1948‐м подписал в печать, но «типография, ссылаясь на загрузку, не отпечатала сборника, и вернула его в сверстанном виде в Издательство. С того времени этот ценный материал лежал без движения». Об этом Аркин сообщал президенту Академии архитектуры А. Г. Мордвинову в письме от 21 августа 1950 года, обращаясь к нему с просьбой включить книгу в издательский план Академии[539]. Спустя два месяца он узнал, что сборник «недавно» передан в издательство, но его имя — составителя и редактора — «снято, а к тексту прибавлены без моего ведома некоторые материалы, не имеющие отношения к идее и характеру сборника, — писал Аркин Мордвинову 20 октября. — Заявляя свое решительное возражение против этого недопустимого обращения с научным и литературно-редакторским трудом <…> [прошу] дать указание о восстановлении моих прав»[540].

Раздражение Аркина было вызвано не только желанием всякого ученого сохранить свой труд в целостности (аркинский сборник был посвящен Москве, а новые материалы касались Ленинграда), но, вероятно, и тем фактом, что готовил эти новые материалы… А. И. Михайлов, который обвинял Аркина на Суде чести и стоял за публикациями 1949 года, да к тому же осуществил то, чего Аркину не удалось, — получил докторскую степень по совокупности работ.

В конце концов, руководство Академии решило пойти на компромисс и издать материалы, составленные Аркиным и Михайловым, под одной обложкой. Об этом обоим авторам 3 марта 1951 года писал М. И. Рзянин — в 1949 году обвинявший Аркина в космополитизме, а теперь ставший директором Института истории и теории архитектуры:

Ознакомившись по поручению Президиума со сборником «Наследие русского зодчества» (Архитектурный архив) в объединенном варианте (статьи, подготовленные к печати Д. Е. Аркиным и А. И. Михайловым), дирекция Института не считает возможным снова производить разделение этого сборника на два отдельных выпуска (как на этом настаивает тов. Аркин Д. Е.), т. к. это повлекло бы за собой вторичную рассыпку набора, новое редактирование и новый набор. Это было бы недопустимо с точки зрения бережного отношения к государственным средствам. <…> С целью удовлетворения личных интересов т. т. Аркина Д. Е. и Михайлова А. И., работавших над подготовкой и редактированием материалов сборника, считаю возможным и того, и другого включить в состав редколлегии как ответственных редакторов. <…> В конце сборника, в выпускных данных, особым примечанием будет отмечено — какие статьи подготовлены архивной группой Института под руководством Д. Е. Аркина и какие под руководством А. И. Михайлова[541].

«Объединенный» сборник уже был подготовлен к печати, но Аркин, вероятно, возражал, и книга так и не вышла…

* * *

После увольнения из Академии архитектуры Аркин, «невежда в марксизме»[542], был отправлен на повышение политического образования — как и предлагал Алабян еще в 1947 году на Суде чести (см. Приложение 11): в 1949 году он поступил в Вечерний университет марксизма-ленинизма[543]. Здесь Аркин, сдавший в 1951 году все зачеты и экзамены на «отлично», судя по всему, «исправился»: в Академию он не вернулся, но в 1953 году был принят на работу в Строгановское училище[544], в том же 1953‐м вышла его брошюра «Захаров и Воронихин», а в 1954-м — монография о Растрелли.

Ил. 76. Свидетельство об окончании Аркиным Вечернего университета марксизма-ленинизма. 6 июля 1951. РГАЛИ. Ф. 2606. Оп. 2. Ед. хр. 286. Л. 1а-2

Ил. 77. Книга Аркина «Захаров и Воронихин». М.: Госстройиздат, 1953. Обложка Ираиды Фоминой

Ил. 78. Книги Аркина «Растрелли». М.: Госстройиздат, 1954. Обложка И. Ф. Рерберга

В книге о Захарове и Воронихине Аркин, как говорилось выше, не упоминает имени Леду и вообще отказывает русской архитектуре начала XIX века в каком-либо французском влиянии. Растрелли же вновь стал «Варфоломеем Варфоломеевичем»[545], чье творчество самобытно и не связано с европейским контекстом: «Обозначая стиль Растрелли — стиль русской архитектуры 30–50‐х годов XVIII века условным термином „русское барокко“, следует поставить внятное ударение на первом слове»[546]; «анализ основных архитектурных произведений Растрелли показывает, что его ведущие идеи и приемы чужды эстетике западноевропейской архитектуры XVIII века»[547].

С началом «борьбы с архитектурными излишествами» вернулся и Аркин — архитектурный критик. В 1954 году — на новом витке борьбы с формализмом — на собрании в Академии архитектуры СССР, он, в частности, говорил о том, что «неправильные представления о красоте, о стиле советской архитектуры послужили одной из причин появления украшательства в архитектуре, всей той мишуры, которая так всех коробит»[548]. Аркин вновь выступил с апологией пуризма, как в конце 1920‐х, когда в «правдинской» статье он восхвалял Ле Корбюзье, который «решительно срывает с железо-бетонного костяка современной постройки ветхое ручное кружево архитектурных стилизаций, всяческих украшений фасада, всяческих имитаций». Только «кружево» теперь превратилось в «мишуру», а «украшения» — в «украшательство».

Для сравнения: на собрании присутствовал и А. И. Михайлов, который также выступил против «излишеств» и «украшательства», однако «предостерегал против отклонений в сторону конструктивизма, чуждого советской архитектуре»[549].

В конце своего доклада Аркин был еще более решителен, позволив себе «космополитическое» высказывание — он обвинил Академию архитектуры в том, что она «является единственным научным учреждением, где не ведется систематического анализа того, что делается в зарубежной практике»