Черроне заявил, что он был соседом Камински по комнате. Судя по краткому резюме, за два дня до этого она сказала Черроне, что отправляется на свидание вслепую с каким-то неназванным ею мужчиной в «Хайатт»,[14]на бульвар Сансет, и что она надеется, что парень не окажется занудой. Домой она так и не вернулась. Черроне забеспокоился и отправился к копам. Сообщение было сделано, прошло через детективов Северного Голливуда, где никто и пальцем не пошевелил, а затем было направлено в город, в отдел без вести пропавших, где на четверых детективов каждую неделю приходилось по шестьдесят новых персонажей.

В действительности сообщение было положено в долгий ящик и находилось там до тех пор, пока его не нашли Эдгар и его приятель Морг. Босха это не особенно волновало, хотя любой, кто потратил на чтение рапорта хотя бы две минуты, должен был понять, что Черроне явно не тот, за кого себя выдает. Босху, однако, было ясно, что Камински лежала в бетоне задолго до того, как Черроне сделал свое заявление, так что тут все равно никто ничего сделать не мог.

Он запустил в компьютер имя «Томас Черроне» и провел поиск по сети калифорнийского департамента юстиции. Как и ожидалось, он попал в точку. Данные файла на сорокалетнего Черроне показывали, что его девять раз привлекали к ответственности за подстрекательство к проституции и дважды за сводничество.

Он был ее сутенером, решил Босх. Сутенером Камински. Заметив, что в последний раз, кроме отсидки, Черроне получил еще трехлетний испытательный срок, Гарри достал свою черную телефонную книжку и подъехал на кресле к письменному столу, на котором стоял телефон. Набрав номер отдела по надзору за условно осужденными, он назвал снявшей трубку служащей имя Черроне и его номер по министерству юстиции. Она сразу же сообщила ему нынешний адрес Черроне. После того как Камински ушла в «Хайатт» и не вернулась, сутенер спустился вниз по социальной лестнице, переместившись из Студио-Сити на Ван-Нуйс.

Повесив трубку, Босх подумал о том, чтобы позвонить Сильвии. Стоит ли сказать ей, что завтра Чандлер, скорее всего, вызовет его давать показания? Надо ли ей видеть, как Мани Чандлер загонит его в угол? Поразмыслив, он решил не звонить.

Черроне проживал на бульваре Сепульведа, в районе, где проститутки домогались клиентов практически открыто. Несмотря на то что было еще светло, Босх насчитал на протяжении двух кварталов четырех молодых женщин в блузках на бретельках и коротких шортах. Когда мимо проезжали машины, они, словно путешествующие автостопом, поднимали вверх большой палец, однако было ясно, что они хотят проехаться всего лишь на ближайшую автостоянку, чтобы там заняться своим делом.

Босх припарковался напротив «Меблированных комнат Ван-Эйра», где, по данным отдела по надзору за условно осужденными, и проживал Черроне. Цифры, обозначающие номер дома, давно отвалились, но его все равно было видно, потому что смог окрасил стену в более темный, серовато-желтый цвет. Пансион явно нуждался в ремонте, а возможно, и в новых постояльцах.

По-хорошему его вообще нужно было закрыть. Что ж, сейчас мы этим и займемся, подумал Босх, пересекая улицу. Имя Черроне значилось в висевшем возле входной двери списке жильцов, но на звонки в квартиру номер шесть никто не отвечал. Закурив сигарету, Босх решил подождать. В списке жильцов значилось двадцать четыре фамилии. Сейчас шесть часов, так что люди пойдут домой ужинать. Кто-нибудь да появится.

Отойдя от двери, он вернулся к проезжей части. На тротуаре черной краской красовались граффити – прозвища местных мальчишек. Рядом виднелась написанная большими буквами фраза: «КТО БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ РОДДИ КИНГОМ?» Как можно неправильно писать имя, которое столько времени было у всех на слуху?[15]– поразился Босх.

С другой стороны улицы к стальной двери подошла женщина с двумя маленькими детьми. Босх подошел к ней как раз в тот момент, когда дверь открылась.

– Вы не видели Томми Черроне? – спросил он, проходя в дом.

Она была слишком занята своими детьми, чтобы ответить. Босх прошел во внутренний дворик и принялся искать дверь с цифрой «6», за которой находилось жилище Черроне. На бетонном полу дворика виднелись граффити с символом какой-то уличной шайки – какой именно, Босх не разобрал. Дверь с цифрой «6» он обнаружил на первом этаже в стороне, противоположной от входа. Рядом с дверью валялся проржавевший гриль, под окном стоял детский велосипед.

Велосипед как-то не вязался с образом Черроне. Босх попытался заглянуть внутрь, но шторы были задернуты, оставляя лишь узкую, сантиметров семь, полоску, за которой царила полная темнота. Босх постучал в дверь и, как обычно, отошел в сторону. Дверь открыла мексиканка в розовом купальном халате, находившаяся, похоже, на последнем месяце беременности. За ней на полу гостиной перед черно-белым телевизором, настроенным на испаноязычный канал, сидел маленький мальчик.

– Ола! – сказал Босх. – Сеньор Том Черроне аки?[16]

Женщина посмотрела на него испуганными глазами и, кажется, стала как-то меньше ростом. Руки непроизвольно прикрыли большой живот.

– Но мигра, – сказал Босх. – Полисия. Томас Черроне. Аки?[17]

Он покачала головой – дескать, нет его, – и попыталась закрыть дверь. Выставив руку, Босх ее остановил. Отчаянно сражаясь с испанским языком, он спросил женщину, знает ли она Черроне и где он сейчас находится. Она ответила, что тот приходит раз в неделю, чтобы забрать почту и получить плату за квартиру. Сделав шаг назад, она жестом указала на карточный столик, где лежала небольшая стопка писем. Сверху находился счет от «Американ экспресс». А ведь у него золотая карточка, отметил Босх.

– Телефоно? Несесидад урхенте.[18]

Она опустила глаза, и по ее неуверенности Босх понял, что номер телефона у нее все-таки есть.

– Пор фавор![19]

Велев ему подождать, она отошла от двери. Пока она отсутствовала, сидевший в трех метрах от двери мальчик отвернулся от телевизора – насколько мог понять Босх, там шла какая-то телевикторина, – и посмотрел на гостя. Сразу почувствовав неловкость, Босх отвел взгляд. Когда он снова посмотрел на мальчика, тот уже улыбался, подняв руку вверх и нацелив на детектива палец. Сказав «пух!», он захихикал. В этот момент к двери подошла его мать, державшая в руке листок бумаги. На нем не было написано ничего, кроме номера местного телефона.

Босх переписал его в маленький блокнот, который всегда носил с собой, и сказал женщине, что заберет с собой почту. Повернувшись, женщина неуверенно посмотрела на почту, как будто там вместе с письмами лежал ответ на вопрос о том, что же ей делать. Босх заверил ее, что все будет в порядке, и тогда она все-таки подала ему пачку. В ее глазах снова появилось испуганное выражение.