Через пару часов я со стоном разогнула спину. Зато стол передо мной радовал рядом склянок с различными зельями. К обычным зельям, которые применялись моими предшественниками, я добавила ещё дезинфицирующее, ранозаживляющее, с бактерицидным действием, кровоостанавливающее. Надо бы ещё спазмолитики и анальгетики. Ну, это как найду сырье и сделаю вытяжку из них. Сейчас отдохну и займусь исследовательской работой. Кучку лиловой травы я ещё утром принесла с собой.

При исследовании травы было несколько эффектов в разном состоянии исходника — свежей травы, сухой, вытяжки безводной и экстракта спиртового.

Свежая трава создавала вокруг себя некое биополе, в котором при помещении в это поле каких либо органических веществ, прекращались все биологические процессы, попросту, останавливалось время для конкретного объекта. Но не живого. Живое существо или растение (пришлось пожертвовать какой-то мухой или жуком, точнее не скажу и свежевыкопанным собственноручно кустом бурьяна), помещенное в это поле, замирало на одном уровне развития, но при извлечении из этого поля оно не возвращалось к живому состоянию.

Вывод — живое в поле стазиса погружать нельзя. А вот безводная вытяжка из травки оказалась с аннигилирующим эффектом. Вначале пробовала, на лабораторные стекла добавляла воду, некоторые органические вещества из шкафов, затем капалась микроскопическая частичка вытяжки — вещества исчезали. Для большей надёжности сходила и взяла один использованный памперс Маруськи, который не успели выбросить. Содрала верхний изолирующий слой, на содержимое среднего слоя добавила вытяжки — чисто до нижнего слоя!

Если все продумать, как следует и найти замену нашей земной обработанной бумаге, можно заново изобрести памперсы, прокладки. Это же уже прорыв в прогрессорство! И кто — то меркантильный в моей душе прошептал: — И золотое дно! — Надо думать. А пока пора идти обедать и на прием к пациентам.

Перед обедом заглянула к швеям, выбрала ткань себе на лабораторный комбез и на домашнюю одежду. Чувствовалось, какое то напряжение между швеями, но мне некогда было выяснять, что там такое, взрослые уже, сами разберутся. Как позднее оказалось, это была моя ошибка. Далее обязательно надо на кухню. Там меня ожидали озадаченные поварихи. Оказывается, хлеба хватит только на обед, на ужин уже нет. Некоторые из приходящих работников тайком клали куски хлеба в карман, чтобы унести домой. Что делать? Вздохнув, велела заводить опару и печь ещё хлеб, после ужина раздать оставшиеся булки работникам. К утру вновь готовить опару для выпечки хлеба.

За обедом парни похвастались, что им удалось соорудить пару батарей и получить электричество. Сейчас будут тянуть проводку. Я попросила первым делом подключить к питанию мой кардиограф и дефик. А вдруг понадобятся? И заодно соорудить мне настольное освещение в приемный кабинет и в лабораторию.

Варя тут же наехала на Николая — ей требовалась вода для поливки своих плантаций, ей что, ведрами из реки носить? А Колька увлекся только техникой и про свой дар воды забыл. Короче, загрузили парней по самое не хочу.

Далее был прием. Все, как в обычной поликлинике, только без скандалящих бабок. Тут все сидели тихо, терпеливо ожидая своей очереди. Даже ремесленник, пришедший, со сломанной рукой сидел тихо, баюкая больную руку. А перелом был сложный, со смещением. Но справилась и с этим. Были больные, чьи случаи попадали под местную страховку, были и платные больные. Но их было меньше. Оплату я пока складывала просто в стол. Надо ещё разобраться с местной системой налогообложения, чтобы не возникло непонятное с местным казначейством.

Когда закончила прием, в кабинет вошёл мужчина, одетый чисто и аккуратно, но по виду все равно слуга. Он поклонился мне и сказал, что его хозяйка очень больна, сюда ко мне приехать не может, поэтому просто приехать к ней домой. И добавил, что Тесса Катрина всегда ездила к его хозяйке сама. На мой вопрос, а что собственно так сильно болит у госпожи, ответил, что болит голова и сильно расстроенные нервы. Тут я чуть не застонала вслух. Ну что мне за наказание!? И в этом мире тетки — ДЭПницы достали! Может, и не бабка, но диэнцефалка точно! Собрав свой «Рыжий Ап», мы двинулись болезням навстречу.

Когда мы въехали в центр города, я догадалась спросить у кучера, а куда мы, собственно, едем и как зовут болезную даму. Ответ меня удивил и насторожил одновременно — едем мы в особняк терца, болезная — его нежная супруга тира Алиссия. О как! Местный высший свет желает лицезреть недостойную лекарку! Да, верно, королю представилась, документы получила, общаюсь с лавочниками, бомонду не представилась, то есть все приличия попрала.

Ладно, поглядим, себя покажем. Особенно в своей рабочей одежде. Я же не переодевалась, хотела быстрее отделаться от неизбежного.

Дом, а точнее особняк, был новым, в два этажа, выстроен буквой Н, тем не менее, расположен в глубине красивого парка. Широкая подъездная дорога, выложенная тем камнем, что и мостовые в городе, доходила до широкого, веером, крыльца, на котором маялась в ожидании служанка. Я чуть не хихикнула, так и показалось, что сейчас раздался пронзительное — Мисс Скарлетт! — так этот вид напоминал мне кадр из фильма «Унесённые ветром». В сопровождении служанки прошла в дом.

Тут — то я крутила головой по сторонам, в королевском дворце и некогда было глазеть и не до того было, самим бы уцелеть. А тут… любопытно же! Холл был большой, но на мой вкус темноват, и перегружен лишними деталями. Слева была полуоткрытая дверь, похоже, в гостиную, увидела немного. Но ярко. Смело, однако. Далее был коридор, ведущий в служебное крыло, туда мышкой скользнула встреченная нами горничная. Прислуга одета как в доброй старой Англии — длинные платья, фартуки, чепчики на головах. У нас все демократичнее — платья у горничных чуть ниже колен, фартук только небольшой, чтобы можно было положить в карман, что — то для работы, волосы убирают только повара и при подаче еды в столовую.

Для поваров наши швеи сшили костюмы из хлопка — жакетик с коротким рукавом и свободные брюки. Вначале сильно стеснялись, теперь оценили удобство. Для работающих вне дома сшили рабочие комбинезоны из более плотной ткани, практичного немаркого цвета.

Горничная пригласила меня пройти на второй этаж в покои госпожи. Окей, мы не гордые, пройдем. Покои действительно были покоями. Нет, не так — ПОКОЯМИ!

Обилие ковров, громадная кровать под балдахином, высокие окна, плотно закрытые портьерами, туалетный столик, резные стойки и этажерочки. Мебель была темного цвета, резная, но при этом оставляя ощущение тяжеловесности. Ну что сказать? БоХато!! Апофеозом всего этого являлась дама, возлежащая в постели в ворохе подушек и подушечек, в сорочке с пеной кружев. Золотистые волосы небрежно разбросаны по подушкам, лицо имеем бледное и изнемогающее. В общем, классическая картина из Тургенева — Барыня изволят нездоровиться.

Мне все время хотелось плебейски захохотать, до того все было комично. Но я держалась, прям до героизма. Барыня, вопреки моим ожиданиям, была не старше тридцати лет на первый взгляд. Ухоженное лицо, нежная кожа, полуприкрытые как бы от невыносимой боли глаза, капризно надутая нижняя губка. Пена белоснежных кружев вокруг стройной шейки и золотые локоны довершали образ супруги терца.