Меня не было рядом, пока она была жива. Но сейчас я хочу сделать что-то ради нее.

И мне необходимо выяснить, кто ее убил.

СИМОН

Одетая в черное женщина в белых матерчатых перчатках заворачивает «Мона Лизу» в шелковую ткань. Самая известная в мире картина – хотя я никогда не понимал, чем она так хороша, – гораздо меньше, чем я думал. Женщина рассказывает о том, как ее после облучения поместят в заполненный аргоном футляр из нержавеющей стали, чтобы никакая плесень не смогла появиться внутри. Она показывает другие произведения из Лувра, которые они также попытаются сохранить. С любовью смотрит на безрукую статую Венеры Милосской. Ее вырубили из цельного куска мрамора так, словно она жила там внутри постоянно и скульптор просто помог ей освободиться из каменного плена. Это произошло в Греции более двух тысяч лет назад. Сейчас ее решили снова спрятать среди камней, в алмазной шахте в Сибири. Голос за кадром рассказывает, какая ужасная погода стояла там, когда ее начали разрабатывать в 50-х годах прошлого века. Тогда зимы были настолько холодными, что металл трескался, а солярка замерзала.

– Подумать только, какие страдания люди терпели ради золота и алмазов, – говорит Джудетт. – И все из-за того, что мы по какой-то причине посчитали их ценными, хотя они толком не используются ни для чего. А сейчас вообще никому не нужны.

Она смеется и опустошает свой бокал – уже не первый, кстати. И у нее слегка заплетается язык. Но она права. Я никогда не думал о том, что высокая стоимость золота и камней, по сути, ничем не обоснована с практической точки зрения.

По телевизору тем временем показывают, как на металле лазерным лучом гравируют рассказ об истории человечества. Таким же образом пытаются сохранить наиболее известные произведения поэзии и литературы. Музыку от Баха и Бетховена до Битлс и Бейонсе. Под землей также собираются спрятать двести пятьдесят полнометражных фильмов. Какой-то кинокритик с гордостью рассказывает, что среди них есть две картины Бергмана.

– Ты заметил, что они говорят только о западном искусстве? – спрашивает Джудетт.

– Мм… – говорю я. – Но им же надо собирать со всего…

– Я знаю, – перебивает меня Джудетт. – Но говорят они не об этом.

Она поднимается и уходит на кухню. Напевает что-то тихо, пока наполняет водой кувшин.

С помощью анимации нам показывают, как работают спутники, посылающие координаты наших хранилищ в космос. Далее следует интервью с одним из руководителей данного проекта. Он рассказывает о нем с таким энтузиазмом, словно мы прячем все под землю в качестве рождественского подарка, с обратным адресом и прочим. Джудетт заглядывает в комнату время от времени. Бормочет что-то себе под нос, пока поливает цветы.

Почувствовав вибрацию под бедром, я ищу телефон, выпавший из кармана моих шорт. В итоге я приподнимаюсь, поднимаю одну из диванных подушек и нахожу его среди хлебных крошек, собачьей шерсти, пыльных карамелек и по меньшей мере трех шариковых ручек.

Пришло сообщение от Юханнеса. И оно длинное.

Я возвращаю на место подушку и говорю Джудетт, что скоро приду, а потом направляюсь к себе в комнату и закрываю дверь за собой.

«Извини, что я дал о себе знать только сейчас. В первую ночь в Стокгольме мне пришлось спать на Центральном вокзале, поскольку метро уже закрылось. Теперь я второй вечер нахожусь в коммуне, о которой говорил тебе, и чувствую себя довольно странно. Здесь живет несколько сотен человек. Это напоминает маленький город.

Я много думаю о событиях последнего лета и о том, чем все закончилось. Приятно было уехать, объяснившись, даже если ты не чувствуешь ко мне то, что я чувствую к тебе. Такое ощущение, словно издалека все видится яснее. Я должен был больше тебе доверять. Ты мой лучший друг, но сейчас я начал понимать, как трудно узнать того, кто пытается спрятать значительную часть себя. Потребовался настоящий Армагеддон, чтобы я осмелился стать честным также и с самим собой. Не знаю, чего, собственно, я боялся, понимал ведь, что ты и все остальные отнесутся к этому нормально. (За исключением, пожалуй, Хампуса, но тогда я немногое бы потерял.) Мне не хотелось также причинять боль Аманде, в любом случае я этим себя успокаивал. (Хотя, к сожалению, так все и получилось, и даже хуже, потому что я ждал слишком долго.) Проще было откладывать на потом. Но сейчас такой возможности больше нет. Нужно было поторопиться, если я хотел найти себя и все такое. Я отправил общее сообщение всем знакомым, и они теперь в курсе. И я собираюсь удалить себя из социальных сетей, но сохраню свой номер. Приезжай ко мне в гости, если захочешь и сможешь, но это вряд ли получится, не так ли? Ты единственный, по кому я скучаю.

Я видел, какую ерунду люди пишут о тебе и Тильде. Наплюй на них. Ты же знаешь, что невиновен, и это ведь сейчас главное? Ты хороший человек, Симон. И Тильда тоже это знала, пусть даже в конце ваши отношения складывались не лучшим образом. Не забывай об этом».

Я несколько раз вытираю глаза, пока читаю. Пытаюсь представить, как он отправляет свое сообщение, но безуспешно. Я не знаю, как все выглядит там, где он сейчас находится.

Юханнес знал, куда он хотел попасть. У него была цель, и он ее достиг.

Я рад за него. Но чувствую себя еще более одиноким, чем когда-либо.

Я пытаюсь придумать, что ему ответить, когда телефон начинает вибрировать в моей руке. Новое сообщение. Гораздо более короткое:

«Мы знаем, что это сделал ты».

Я поднимаюсь с кровати, сердце готово выскочить из груди. Я набираю неизвестный номер. Сигналы проходят один за другим, но никто не отвечает. Я пишу сообщение, спрашивая, кто это. Хожу взад и вперед по комнате. Телефон по-прежнему молчит. Я гуглю номер, но совпадений нет.

ИМЯ: ЛЮСИНДА

TELLUS № 0 392 811 002

ПОСЛАНИЕ: 0020

Дома у Каролин кое-что случилось. Как раз, когда мы говорили о похоронах. Я сначала не собиралась рассказывать об этом.

Мы услышали над нами шум. Какой-то плоский предмет упал на пол – наверно, книга.

Я пребывала в таком напряжении, что он показался мне сродни звуку пистолетного выстрела. И я видела, как Каролин вздрогнула, а потом попыталась сделать вид, словно ничего не произошло.

Над гостиной находятся коридор и комната Тильды.

Я не верю в привидения, но к полуночи это как-то забывается.

Из своего окна я могу видеть свет на втором этаже у Каролин.

Может, Тильда все еще находится в доме? И пытается рассказать нам о чем-то?

P.S. Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что я не верю в привидения. Но вдруг они существуют? Что случится тогда после 16 сентября? Сейчас у меня из головы не выходят восемь миллиардов душ, которые останутся, как в плену, на мертвой планете, когда на ней уже не будет живых людей.

ИМЯ: ЛЮСИНДА

TELLUS № 0 392 811 002