— Диана еще не дала своего согласия. — Он попытался пошутить и заодно выиграть время. — Она считает меня нахальным и наглым типом, и я не знаю, как мне разубедить ее, как доказать всю серьезность моих намерений.

— Ага, твое разгульное и легкомысленное поведение не прошло бесследно, не так ли? Настоящая женщина сумеет исправить мужчину, но убедить женщину в том… М-да, тебе не позавидуешь. Если позволишь, дам один совет. Женщина вряд ли поверит мужчине в том, что он исправится, если он использует любую возможность улизнуть с ней в укромное место.

— Боже, кто-то видел нас вместе или только ты?

— Что я видел? — Лорд Уэстон явно удивился. — Нет, я говорю, исходя из личного опыта. Когда я ухаживал за твоей матерью, иногда мне приходилось чертовски трудно. Убедить ее…

Генри застонал:

— Отец, только не сейчас. Сколько раз ты рассказывал об этом.

Старый лорд Уэстон лукаво подмигнул:

— Не ворчи, когда у тебя появятся собственные дети, ты будешь рассказывать им то же самое. Боже, какая приятная мысль! Ну что ж, в сладком предвкушении будущих внуков я сообщу тебе кое-что приятное.

Он достал из кармана обручальное кольцо, украшенное россыпью брильянтов, и протянул сыну.

— Твоя мать просила меня отдать его тебе. Она будет счастлива, если оно достанется мисс Мерриуэзер. Это обручальное кольцо твоей бабки, она умерла всего через несколько месяцев после твоего появления на свет. — Выражение отцовского лица стало грустным и задумчивым. Лорд Уэстон улыбнулся и тихо произнес: — Твоя мать всегда считала тебя самым желанным, самым счастливым новорожденным во всей Англии. Настоящий маленький принц. Мы все так радовались, так были счастливы выполнить любой твой каприз. Вот почему мать назвала тебя Генри. Хэл, ты всегда в ее глазах был принцем.

— Почему я только принц, тогда как Ричард, а ведь ему еще не исполнилось и восьми, король? — спросил Генри, вертя кольцо между пальцами и внимательно рассматривая его, — восемь более мелких брильянтов окружали крупный в центре.

— Принц Хэл вырос, возмужал и стал королем Генри. Ты бы сам догадался, если бы больше внимания уделял…

— …занятиям. Да, да, сколько раз можно об одном и том же. Какая это скука — латинский и греческий. Хорошо, что еще не было Шекспира.

— Обещаю не доводить до слуха матери твой нелестный отзыв о нашем великом поэте.

— Благодарю. Я так же глубоко благодарен вам обоим за кольцо. Но почему мама не сама передала его мне?

Наклонившись вперед, лорд Уэстон поднял вверх указательный палец:

— Ты же понимаешь, если бы кольцо дала тебе мать, она плакала бы. Все получилось бы слишком трогательно и волнительно.

Генри понимающе закивал головой.

— Кроме того, мы оба знаем: когда ты объявишь о своей помолвке, она опять заплачет. Опять получится чересчур трогательная и волнительная сцена.

Снова Генри закивал головой.

— Вот поэтому я вызвался передать кольцо тебе, чтобы было меньше слез и волнений.

— Неужели мама согласилась? — удивился Генри.

— Я нарочно обронил, что излишнее материнское волнение способно привести к обратному результату. Как бы ты от испуга не бросился в противоположную сторону от алтаря. — Лорд Уэстон встал и подошел к столу. — Я тут приготовил тебе еще один подарок.

С этими словами лорд Уэстон передал Генри лист бумаги. Бросив на него внимательный взгляд, тот обомлел от радости и едва слышно прошептал:

— Да ведь это купчая на Рейвенсфилд.

— Да, тут все подробно указано. Осталось только договориться о встрече с лордом Парром, чтобы он поставил свою подпись. Я говорил с ним на прошлой неделе, и он согласился на продажу, так как считает, что эта земля будет в надежных руках. Ты с лихвой выполнил все свои обещания, и тебе нужен свой дом, где бы ты смог обосноваться после женитьбы. Я подумал: делая предложение, неплохо было бы заодно предложить своей невесте посмотреть на будущее семейное гнездо.

Генри молча и озадаченно, словно не веря в свершившееся, смотрел на купчую.

— Я всегда верил, Хэл, что ты сумеешь добиться своего в жизни. Конечно, ты не всегда был готов трудиться изо всех сил, зачастую отступал перед возникшими трудностями. Однако с возрастом ты становился все настойчивее и упорнее в своих желаниях. Никто из нас не считает тебя идеалом, но я и твоя мать всегда гордились тобой, нам было все равно, сопутствовал ли тебе успех или нет. Главное, что ты хочешь чего-то добиться в жизни. Думаю, ты и сам это понимаешь. Ну что ж, думаю, тебе есть с кем поделиться этими приятными новостями.

— Да, отец, — ответил Генри, еще не до конца опомнившийся от изумления. — Не знаю, как мне благодарить…

— Отблагодаришь рождением внука, — прервал его отец, на что Генри согласно и яростно закивал головой. — Причем не тяните, а чтобы вскоре после свадьбы.

Лорд Уэстон подошел к окну:

— Какая сегодня чудесная погода! Смышленый человек провел бы день в парке с красивой женщиной, а еще более умный спросил бы у кухарки, не осталось ли со вчерашнего дня клубники, чтобы захватить с собой и устроить пикник.

Генри тоже подошел к окну:

— Это шутка или намек на то, что не плохо было бы устроить романтическую поездку на природу?

Отец с притворным удивлением приподнял бровь:

— Разве ты не один из моих семерых детей? В декабре следующего года исполнится тридцать лет нашему браку с твоей матерью. Поверь мне, за столь долгий срок я немного разобрался в том, как устроены женщины.

— Ну что ж, давай поговорим о том, как устроены женщины. Я внимательно тебя слушаю.

— Ум женщины — это ключ к ее поступкам, ее тайным мыслям. Как только ты поймешь его механизм, то сразу обнаружишь, что хочет женщина, и тогда ты сможешь дать ей то, что ей нужно.

Пока кухарка упаковывала легкий завтрак, Генри размышлял над словами отца, пытаясь применить его совет на практике. Итак, Диана хочет быть с сэром Сэмюелем. По крайней мере она недвусмысленно заявляла об этом, тогда как на самом деле ей нужен он, Генри Уэстон. Он задумался над планом дальнейших действий: раньше он намеревался поухаживать за ней еще какое-то время, еще больше раздразнить в ней любовную страсть, но теперь следовало действовать безотлагательно.

Боже, Рейвенсфилд принадлежал ему — это как-то не умещалось в его сознании. Генри был рад и одновременно смущен, ведь охоту на Рейвенсфилд он начал под прикрытием мнимого предлога. Он затряс головой, но разве он не приобрел, благодаря своей хитрости, инвесторов? Начиная ухаживать за Дианой, он не собирался менять привычный для себя образ жизни. Однако теперь в свете новых обстоятельств многое теряло свой прежний смысл и отступало на задний план перед желанием жениться на Диане.

Вернувшись домой, Генри велел слуге заложить коляску. Ему не терпелось показать Рейвенсфилд Диане, вместе с тем он понимал, что эта прогулка не вызовет восторга у матери Дианы. Сколько раз он обсуждал вместе с Дианой все связанное с будущим его конезавода, изменения, переделки, нововведения, которые он намеревался провести и совершить. Он делился с Дианой своими планами, надеждами, мечтами, а теперь попросит разделить с ним его жизнь. Генри живо представил ее удивление, смущение, краску стыдливости и счастья на ее щеках и белой коже. Сколько раз она приводила ему многочисленные доводы, из-за которых они не могли пожениться. Ничего, он разобьет их все до единого, поочередно и до основания, и она, не выдержав, уступит ему и даст свое согласие.