бесился… Слишком много эмоций как для человека, который якобы вообще на них не способен.

– Ты больше не пытался выяснить, что с тобой? – шепчу, до глубины души тронутая признаниями Кирилла.

– Нет. – Отводит глаза. – Зачем? Оно же мне никак не мешает. Ань, ты пойми, я не вижу ровным счетом никакой проблемы в том, что мне плевать на людей, которых я знать не знаю. Того, что я испытываю к тебе и Арише, мне хватает за глаза. Иногда даже этих чувств становится так много, что мне вскрыться хочется, чтобы их выпустить. Это страшно, понимаешь? Вот так на ком-то завязываться, тогда как у тебя принципиально другая оптика восприятия. Я же эгоист жуткий, Ань… А тут ты. И мы – как сообщающиеся сосуды. Тебе хорошо – и мне хорошо. Тебе плохо – и я сдыхаю, не понимая, что сделать, чтобы тебе помочь. Ты не такая, как другие женщины. Я понятия не имею, что вообще в твоей голове творится. Невозможность просчитать тебя сводит меня с ума. Наверное, ты никогда не сможешь понять, что я чувствую. И как по мне бьет, когда я в отношениях с тобой лажаю. Я себя просто уничтожаю в такие моменты.

Себя уничтожает. Не меня…

Господи, какая я дура!

– Кир, а почему ты только сейчас решился попытаться ко мне заново подкатить?

– По тем причинам, о которых рассказал выше. Ань, мне даже сейчас не хватает опыта в отношениях с тобой. Я…

– Набирался.

– И это тоже. Да и моему бизнесу нужно было окрепнуть. Семья – это большая ответственность. А отец… Ты в курсе, он никогда бы не принял мой выбор.

– Ты боялся, что Виктор лишит тебя наследства?

Я не ерничаю, правда понять пытаюсь. Если все ровно так, как Кирилл говорит, ему было, мягко скажем, непросто.

– Да нет, с голоду мы бы не сдохли. Ты же знаешь – я гений программирования и лидер по своей сути. – Кирилл вызывающе оскаливается. – Но что было бы с Ари? Вряд ли бы ты согласилась со мной встречаться, пока у отца в руках оставался козырь в виде твоей дочери. Я вообще не уверен, что ты согласилась бы со мной быть по доброй воле.

– И поэтому ты решил прибегнуть к шантажу.

– Никак иначе я не мог заставить тебя дать нам шанс. Не проси за это извиняться.

Я закатываю глаза:

– Не буду. Все равно ты не чувствуешь за собой вины.

– Вот именно. Аня…

– М-м-м?

– Ты сказала, что любишь меня.

О-о-ох. Да. Я действительно это сказала.

– И всегда любила. Просто это чувство сильно трансформировалось за прошедшее время.

– Хорошо, – довольно безэмоционально замечает Кир, что никак не вяжется с его диким взглядом и тем, как надсадно он дышит. Мальчик мой. Сколько же в тебе… – Я рад, что это, наконец, произошло. Знаешь ли, было стремно мечтать трахнуть ту, которая пыталась заменить мне мать.

– Тебе, и стремно? Не верю.

Кирилл оборачивается ко мне, проходится нечитаемым взглядом по лицу и… растягивает губы в порочной улыбке:

– Ты права. Плевать мне на это было. Иди сюда.

– Ну уж нет. Давай потерпим до дома.

– Иди сюда, – повторяет. – У меня, между прочим, мечта сбывается. Не порти момент.

Я его мечта… Знаете, как приятно быть чьей-то мечтой? Очень-очень-очень. Внутри все будто в морские узлы стягивает. И в то же время, напротив, отпускает что-то.

Осторожно перекидываю ногу через Кирилла и перебираюсь к нему на колени.

– Так лучше?

– Значительно.

Между бедер упирается его каменно-твердый стояк. Я, закусив губу, ерзаю. Обхватываю ладонями его скулы, веду ладонями к затылку и, зарывшись пальцами в волосы, влажно целую.

– А если бы он не погиб, Кирилл? Сколько бы еще это длилось?

– Не думай об этом, – просит, чередуя каждое слово с нежным касанием губ.

– Не могу. У тебя ведь был какой-то план? Сколько бы мы еще ждали?

– Ни секунды больше, чем это было бы оправдано.

И я ему верю. Вот так просто. Верю и окончательно сдаюсь. Обвиваю шею руками, прижимаюсь всем телом. Веду носом по скуле к уху, наслаждаясь тем, как он пахнет. Набираю полные легкие его дерзкого, как он сам, аромата, и в груди начинает жечь. Тороплюсь и жадничаю. Захлебываюсь. С ним каждый раз как последний. С ним каждый чертов раз…

– Мне звонил Мещеряков. Представляешь, уже назначили предварительное слушание.

– Я в курсе. Он мне тоже звонит.

– Ну да, – морщу нос. – Я и забыла, кому обязана.

– Перестань, – одергивает меня Кирилл.

– Прости, – вздыхаю я и действительно осторожно прикусываю кожу на его шее. – Я по привычке, наверное, кусаюсь. Представляешь, он сказал, что мне даже нет необходимости приезжать в суд.

– Ну, ты ж юрист. И процедуры получше меня знаешь.

– Знаю. И так действительно можно, но…

– Но?

– Сложно объяснить. Наверное, я просто привыкла ходить на каждое заседание, опасаясь, что суд расценит мой пропуск как незаинтересованность в исходе дела. Знаю, теперь в этом нет необходимости, но перебороть себя не могу.

– Готова с шашкой наперевес доказывать, что ты хорошая мать?

– Угу. И что с моим моральным обликом все в порядке. Хотя, – делаю многозначительную паузу, – я уже в этом не очень уверена.

Кирилл, распутно улыбаясь, приподнимает бедра.

– Даже не знаю. Впрочем, всегда можно соврать.

– Подталкиваешь меня к лжесвидетельству? – шепчу сопляку в губы.

– Не самый большой грех, согласись.

Не знаю. Формально ничего плохого мы вроде не делаем. Но не в глазах общества.

– Кирилл…

– Да?

– А как ты вообще видишь наши отношения? То есть… Ты вроде бы не собираешься их скрывать, иначе бы не звал меня в клуб, но…

– Тебя так волнует, что скажут люди?

Продолжать настолько серьезный разговор, сидя у Кирилла на коленях, сложно. Его напряженный член ох как отвлекает. Я возвращаюсь на свое место, хотя Кир пытается меня задержать.

– Не в том смысле, о котором ты мог бы подумать. У меня осталось не очень много людей, мнение которых для меня было бы важным.

Это правда, даже Кинчев после нашего последнего разговора растерял свой авторитет в моих глазах.

– Но?

– Но у нас есть Ариша. Вдруг это