— Отпусти меня, Рейки, — пробормотал я.

Я пытался вложить в эту фразу некоторую угрозу, но результат оказался жалким.

— «Отпусти меня» — а дальше?

Я тяжело вздохнул. Что было хуже: река или слово? Я сделал свой выбор. Ошибочный, как я считаю сейчас и считал все эти пятьдесят лет.

— Отпустите меня, сэр.

Раскаты их хохота до сих пор звучат у меня в ушах.

Картинка над головой Лоури рассыпалась облаком разноцветных искр.

— Тебе никогда не приходило в голову, что можно просто жить себе дальше, не вспоминая об этом? — спросила Мэг. — Наплевать и забыть, как говорится?

Лоури надулся, словно обиженный ребенок. Он лелеял отмщение сорок три года и не собирался так вот запросто отказываться от него.

— Но подумай, ведь прошло столько лет. Боже мой, да за это время столько воды утекло!

Лоури не отвечал. Да он и не мог, потому что кругом были другие пассажиры. Впрочем, ответ не требовался. Даже не прибегая к своим весьма умеренным телепатическим способностям, Мэг могла прочитать его в глазах старика.

— Ладно, ничего не попишешь, — вздохнула она. — Заткнусь и буду делать, что просят. Но я хочу обратиться с официальным заявлением на тот случай, если там, наверху, меня хоть кто-нибудь слышит. Я просто исполняю приказ, я против того, чтобы бить стариков.

И увидела кое-какие перемены. Лоури явно почувствовал, что с этим его желанием не все ладно, но отказаться от его исполнения было пока свыше его сил. Час еще не настал. Не беда — у Мэг в распоряжении имелось еще достаточно времени.

Они доехали на поезде прямо до портового городка Росслэйр, откуда отправляются паромы. Городок этот двенадцать месяцев в году кишмя кишит американцами ирландского происхождения, ищущими корни своего генеалогического древа, голландскими туристами, ищущими холмы, по которым можно побродить, и новомодными мистиками, ищущими встречи с леприконами[10]. В подобном обществе пожилой человек, разговаривающий сам с собой, выглядит чуть ли не как эталон нормальности.

— Знаешь, надо было начинать отсюда, — пожаловалась Мэг. — Это ведь совсем рядом с Ньюфордом, где ты живешь, — это на тот случай, если ты уже забыл.

— Знаю, — ответил Лоури. — Просто я расставил свои Желания по степени важности. На тот случай, если...

— На тот случай, если что?

— На тот случай, если я... ну ты сама понимаешь.

— Ах да...

Какое-то время они продолжали путь в молчании. Затем Мэг посетила мысль:

— А откуда ты знаешь, где теперь живет этот парень? Ты за ним следил, что ли?

Лоури покачал головой:

— Нет. Просто старина Райан попал в местную газету пару лет назад. Он ушел на пенсию после блестящей карьеры в столице. И купил тут знаменитый коттедж, который принадлежал некогда матери Джеймса Джойса.

— Что значит «после блестящей карьеры»?

— Не важно. Ты знаешь все, что тебе следует знать.

Мэг фыркнула:

— Ненадолго же хватило нового Лоури. Куда же подевались все эти твои «адью» и «мадам»?

— Извини, — оправдывался старик. — У меня просто кровь вскипает от одной мысли об этом типе.

— Знакомое чувство, — сказала Мэг, мысленно представив себе лицо Франко.

Определенные лица вызывают непроизвольное желание ударить по ним.

По улице, с обеих сторон облепленной маленькими гостиницами, они дошли до края городка. Полуденное солнце предпринимало вялые попытки прорваться сквозь густой слой серых туч. На самой вершине холма, словно заброшенный мотель из фильма ужасов, стоял коттедж, принадлежавший Рейки.

— Жутковатый домик, — пробормотала Мэг, вздрогнув.

— Жутковатый? — фыркнул Лоури. — Странное ты привидение!

— Какое ни есть, просто не люблю бить дедушек.

Мэг решила, что настало самое время дожать Лоури.

— Ты как предпочитаешь, чтобы я ему просто нос расквасила? Или еще пару раз пнуть по почкам, когда он упадет?

— Мне все равно.

— А может, придушить его, пока не попросит пощады?

Краска стыда загорелась на щеках у Лоури.

— Я оставлю выбор за тобой, ладно? Ты же у нас специалист по части уголовщины.

Мэг перестала ухмыляться. Видно, планом все предусмотрено.

К коттеджу вела очень крутая лестница со ступеньками из дикого камня, и Лоури потратил немало времени и сил, пока преодолел ее. Его лысина блестела от пота.

— Ну что, может, передумал? — самым невинным голосом спросила Мэг.

Лоури стер соленые капли с бровей и сказал:

— Нет, не передумал.

— Уверен?

— На все сто!

Старик ловил ртом воздух, уговаривая себя успокоиться. Не хватало еще только умереть от сердечного приступа прямо на пороге дома этого чертова Рейки!

— Послушай, Мэг, — сказал Маккол. — Вот как я себе это представляю: я вхожу, говорю, кто я такой, напоминаю ему о том самом вечере в Уэстгейте и прошу его назвать меня «сэр». Когда он отказывается — а он наверняка откажется, — тогда ты завладеваешь моим телом и бьешь его прямо по его надменной аристократической физиономии.

— Слушаюсь, капитан. Надеюсь, я его не убью.

Лоури удивился:

— То есть как это «убьешь»?

— Кто знает, я теперь стала такая сильная.

— Я не хочу никого убивать.

— Что? После того, что он с тобой сделал? Да на меньшее я просто не согласна.

Лоури остановился.

— Не говори глупостей. Слегка треснешь его, и все. Большего мне не надо. Уж пожалуйста, обойдись без убийств и членовредительства.

— Уж как выйдет. Не могу ничего обещать.

Лоури продолжил свой путь, но шагал он уже не так решительно, как раньше. От бури эмоций, бушевавшей в его душе, потускнело даже свечение его ауры. Страх и сомнения в его сердце смешались с ненавистью и сожалением, а от такой смеси кому хочешь станет не по себе.

Дверь дома оказалась алюминиевой — она смотрелась довольно нелепо на фоне изъеденных соленым морским ветром кирпичных стен.

— В этом весь Рейки, — пробормотал Лоури. — Старая дверь ему, видите ли, чем-то не приглянулась.

— Ты что, намереваешься весь день обсуждать вопросы архитектуры или мы все же наконец перейдем к делу?