Перья долетят до воды и со временем исчезнут из виду. Забудутся. Он принял правильное решение обезопасить свою семью, свои планы, себя. И явно лишь вопрос времени, когда Сандра попытается предпринять что-то против него. И зачем ему это надо?

Прибыв на место, первое, что почувствовал Марко — напряжение. Всегда ощущая себя лучше вблизи моря, слушая его шум и суету работы доков, это показалось вдвойне неприятным. Идя по складу, Марко казалось, что он слышал лишь свои шаги, эхо от которых казалось оглушительным и единственным. Пусть в помещении было еще трое его людей. Марко направился к Киро.

— Все готово? — сразу спросил он. — Наш с ней разговор не займет много времени.

— Да. Буду ждать знака, что все в силе.

Марко кивнул, вскоре он увидел Сандру. Та сидела за столом, на месте, где обычно сидел он. Статная, гордая, с высоко поднятой головой. Пусть ее привезли сюда против воли, пусть это был грязный склад в доках, стены которого повидали уже многое и впитали в себя уйму крови и слез, для нее это был не повод терять достоинство.

— Оставьте нас, — приказал Марко, подходя ближе к Сандре.

Она никак не поменялась в лице, лишь лениво повернула голову и посмотрела на него выжидающим взглядом с оттенком недовольства.

— Зря ты это начала, — сразу переходя к сути, заговорил Марко.

— Глупо видеть перспективы и не использовать их, — поднявшись, твердо произнесла Сандра.

Марко одобрительно хмыкнул, отмечая, что с ним не стали играть в игры, а сразу перешли к разговору. Сандра обошла стол, подошла ближе, почти вплотную. Настолько, что он ощутил жар ее тела и пряный парфюм.

Сандра смотрела на Марко с вызовом, но он лишь усмехнулся, поняв, что она просто затеяла другую игру.

— Глупо сейчас поступаешь и ты, — тише, интимнее продолжила Сандра, словно делилась большим секретом. Коснувшись его куртки, она смахнула невидимые пылинки, продолжая смотреть исключительно в глаза, словно пытаясь взглядом дотянуться до души. Околдовать ее.

— И в чем же моя глупость? — с интересом спросил Марко.

— Она, — сразу ответила Сандра, с вызовом смотря на него.

— Лукреция?

— Зачем тебе женщина, которой помыкал даже такой слизняк, как Витторио?

Марко чувствовал, что Сандра пыталась вывести его на эмоции, но не понимал зачем ей это. До конца не понимал, какая именно конечная цель у этого предложения.

— Без тебя и твоих советов он бы так далеко не зашел, — парировал Марко.

Сандра победно улыбнулась. Взгляд стал более хитрым. В совокупности с грациозными движениями и медными волосами она стала напоминать лису, которая плела очередную интригу.

— Мы могли бы получить этот город без Витторио, — продолжила Сандра. — Если тебе нужно жениться на ней, то твое дело. Я понимаю договорные браки, но ты действительно так хочешь ее?

Услышав вопрос, Марко даже усмехнулся, договорив про себя «хочешь больше меня?».

— Хочу, — уверенно произнес он и, заметив во взгляде Сандры тень разочарования, продолжил: — Ты разбираешься в современном искусстве?

Сандра презрительно хмыкнула и как будто бы сильнее зацепилась за него взглядом, боясь упустить что-то важное.

— Оно переоценено в целом. А вся эта современная мазня — особенно, — спокойно ответила она.

— Не скажу так категорично про искусство как явление, но согласен с твоим мнением о современном. Порой Лукреция что-то рассказывает. Большую часть из этого я не понимаю и не хочу понимать, но бывают интересные факты. И пара мне понравилась особенно. Я поделюсь с тобой одним.

Сандра скептически приподняла брови, Марко сделал паузу, давая ей обдумать услышанное, а затем медленно, с расстановкой продолжил:

— Вся эта мазня — результат того, что людям пришлось быть честными с самими собой. Они перестали верить во что-то мифичное, взглянули на реальность. И им понадобился способ это как-то пережить. Думаю, ты знаешь историю и представляешь, каким сложным был двадцатый век. И мне нравится способность людей принять это. Изменения неизбежны, часто внезапны. Старое уходит, новое приходит. И пусть что-то кажется нам сначала слишком радикальным или непонятным, все со временем встает на свои места.

Сандра не менялась в лице, со скукой во взгляде слушая его, но Марко и не пытался как-то впечатлить ее. Единственной целью для него стало, чтобы в последние секунды жизни она понимала, почему это произошло. О чем он думал.

— И возвращаясь к Лукреции, мне нравится, что она смотрит на мир иначе. Ты же, Сандра, как я. Мы оба видим цель, идем к ней, получаем что хотим и кого хотим. И я хочу рядом с собой не спарринг-партнера, а жену. Женщину, которая будет заниматься чем-то своим, которой особо не интересы политика, дела Неаполя, но с которой можно это обсудить. Что-то сказать, посмотреть на события с другой стороны. Другим взглядом, отличным от моего. Даже бесстрастно. Главное ваше отличие — это отношение к власти. Лукреция родилась с ней. Она может выйти за меня, может за кого-то еще, может вообще оставаться незамужней. Она будет у нее в любом случае по праву рождения. И она это знает. Ей не нужно увеличивать ее, доказывать, бороться. Ты же акула, готовая загрызть любого ради этого.

— И тебя это не заводит? — тише спросила Сандра. И хоть фраза, наверное, задумывалась вопросом, прозвучала скорее утверждением. Чувственным. Твердым. Убежденным.

Глупо было отрицать, что Сандра — шикарная женщина, знающая это. Умная. Властная. Возбуждающая. Глупо было отрицать, что, возможно, между ними и что-то могло бы быть в другое время. В другом месте.

Но сейчас Марко лишь ее поцеловал. Они стояли все еще очень близко. Все еще чувствовали близость друг друга. Впившись в ее губы, он не ожидал, что сделает это с таким желанием. Сандра приоткрыла рот, он углубил поцелуй, схватив ее за талию и прижав ближе к себе.

Даже тот факт, что это был иль бацо де ля морте — поцелуй смерти, не отменял возможность сделать его приятным.

10.2. Лукреция. Настоящее

Лукреции было не по себе от того, что такой энергичный и шумный мужчина, как Исайя, затих. Казалось, что от страха он потерял часть своей души, и с ужасом ждал дальнейших новостей, не замечая ничего вокруг.

Они молча ехали обратно в больницу уже минут десять, и за это время она не услышала от него ничего. Только Ромола тихо молилась, перебирая четки. И что-то в ее тихой интонации пугало Лукрецию еще больше. Казалось, что вокруг нее смерть. Что воздух буквально пропитан запахом сырой земли, металла и лилий, которые всегда несли на похороны.

Хотелось что-то сказать, как-то поддержать, но ничего не