— Нет-нет, Денис, — отмахнулся я, — пусть недооценивает. Тем проще мне будет устроить господину Ольгерду «сюрприз», если он отпустит очередную неудачную шутку.

Здоровяк снова рассмеялся, утер слезы и проговорил:

— Мне нравится этот парень! Отличная сталь звучит, как музыка, если по ней ударить! — Скандинав отпихнул от себя девушку, легонько шлепнул ее пятерней по попе, как бы подгоняя, при этом приговорил, — давай, сладкая, топай. Я займусь тобой в другой раз.

Девушка недовольно покосилась на Ольгерда, но отошла. По звуку ее шагов, я понял, что на девушке все же была одежда — туфельки.

— Давайте к делу, Ольгерд, — я зашагал вверх по лестнице. Денис последовал за мной, — меня очень интересует один вопрос.

— Какой же? — Скандинав упер руки в боки, широко улыбнулся.

— Какого черта вы устраиваете облаву сегодня? Без предупреждения.

Когда мы переместились в большую гостевую комнату, Ольгерд развалился на диване. Он был так велик, что в одиночку занимал все пространство на нем. Денис и я сели на тот, что стоял напротив. Нас с гигантом разделял большой деревянный стол, усеянный объедками и пустой посудой.

Ольгерд отыскал в одном из блюд что-то съестное, критически осмотрел это и отправил в рот. Денис закатил глаза.

— Потому что, — сказал скандинав уже другим, изменившимся голосом, — я тороплюсь. Эта сука скоро смоется. Они хитра и умна. Пусть сейчас мы смогли загнать ее в ловушку, но я и мои люди неделю ходили вокруг да около, чтобы Абрамова потеряла бдительность. Да Валентин, — он выпрямился, — мой шпион, чуть ли не гопак вокруг нее выплясывал. Сегодня важный день. Сегодня я поймаю эту заразу.

Я нахмурился и заглянул в маленькие глаза Ольгерда, горящие голубизной на его широком угловатом лице. Он очень изменился, как только мы остались наедине. Там, снаружи, в холле Аква де роса, здоровяк выглядел жизнерадостным простофилей. Здесь же, он был угрюм и излучал опасность.

— Ты мог бы сказать нам заранее, — возразил Денис, — мы шли лишь поговорить, а не выполнять оперативную работу.

— Время разговаривать прошло, — набычился Ольгерд, — пора действовать. И твой друг нам поможет, — гигант посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— Друг не сдвинется с места, — холодно проговорил я, — пока не узнает подробностей, о которых, между прочим, не знает даже герцог Фомин.

— Господин граф, — надул ноздри здоровяк, — пожалуй, вам стоит знать, когда со мной стоит шутить, а когда лучше не надо.

— Я серьезен, как никогда, — я не отводил взгляда от Ольгерда. Он же выдержал его и смотрел внимательно и угрожающе.

Мне не нравился этот мужик, от слова совсем. И как герцог Фомин умудрился связаться с ним? Я думаю, что встреться мы с Ольгердом при других обстоятельствах, оказались бы по разные стороны баррикад, но я должен узнать, что с Венерой. И потому придется с ним работать. Я не могу оставить девушку. Однако если и работать с таким человеком, как Ольгерд, то на своих условиях.

— Знаешь, парень, — выдохнул гигант, — я бы хотел рассказать тебе одну историю. Историю обо мне и моем отце.

Я нахмурился, хотел было встать, но Денис остановил меня. Посмотрел с немой просьбой. Проклятье. Да что ж их такое связывает, если герцог фомин терпит дерзости от этого здоровяка?

— Только быстрее, — бросил я.

Ольгерд недовольно засопел, но смолчал. Повременив немного, повел историю:

— Однажды, когда я был маленьким, — начал Ольгерд, — отец, князь Йохан, подарил мне волчонка. Отец велел мне воспитывать его и заботиться. Волчонка звали Буран, потому как он был белым как снег, — он говорил это зловещим тоном, не отрывая от меня взгляда. Я же смотрел в ответ, — мы с Бураном стали не разлей вода. Делили вместе пищу, кров и очаг. А через год отец приказал мне убить Бурана, чтобы доказать свою силу, волю и решимость. Тогда он сказал, что так нужно нашему дому, дому Вираксисов.

Я молчал и смотрел на здоровяка исподлобья.

— И я не согласился. Отказался сделать это, — продолжил Ольгерд, — а отец сказал мне тогда, что если я хочу не подчиниться, то должен убить его. Убить отца. В гневе, я, десятилетний мальчишка, напал на собственного родителя. Батя сломал мне кисть и несколько ребер, — улыбнулся Ольгерд, — а потом сказал, что сделал это по праву сильного. Я не подчинился его праву сильного, и он наказал меня за это.

— Мда, — я хмыкнул, — это самая завуалированная угроза, что я получал.

Ольгерд нахмурился.

— Что здесь происходит? — Денис принялся водить взглядом от меня к Ольгерду, — ты что, спятил, Ольгерд? Что ты несешь?

Ни я, ни здоровяк не ответили Фомину.

— Раз уж ты пришел, Орловский, — холодно сказал Ольгерд, — то не отвертишься. Нам нужен третий, иначе никак. Времени слишком мало. Если ты решишь уйти, то я остановлю тебя, мальчишка. Остановлю по праву сильного.

Я не ответил сразу, только хмыкнул, а потом сказал:

— А почему ты думаешь, что право сильного на твоей стороне?

Ольгерд аж в лице изменился. Он нервно заморгал, бросил взгляд на Фомина.

— То, что тут происходит, — Денис растерянно водил взглядом от меня к скандинаву, — какой-то нонсенс. Ольгерд, немедленно говори, что ты задумал? Я думал это рядовая операция, но вижу, что здесь нечто более глубокое.

— Всему свое время, друг мой, — без улыбки проговорил скандинав, — тем более, я вижу, что твоему другу нужен урок. Урок покорности. И субординации. Если уж находишься в обществе прокураторов, будь покорен. В том числе и по праву сильного.

— Может, — я хмыкнул, — померимся силой? Проверим, кому надлежит быть покорным.

Глаза Ольгерда увеличились. Пару мгновений он казался немного удивленным, а затем расплылся в такой жуткой улыбке, что Денис поморщился.

— Давайте не будем делать глупости, — Фомин примирительно поднял руки, — подожди немного, Ольгерд. Мне нужно графа на пару слов. Разрешишь, Игнат?

Я кивнул.

Вместе мы вышли из-за стола. Прошли к небольшому тамбуру, что соединял комнату с холлом.

— Ты знаешь, кто это, Игнат? — Полушёпотом проговорил Денис, — кто такой Ольгерд Вираксис? Кто вообще такие Вираксисы?

— Нет, — я мотнул головой, — я никогда не слышал этой фамилии.

— Оно и не удивительно, — Денис говорил напряженно и выглядел очень обеспокоенным, — Вираксисы — боевые алхимики. Все мужчины в их роду — имперские прокураторы. Так повелось с самого принятия Кодекса. А женщины же — алхимики ни службе монарха. Посмотри на его тело. Разве можно получить такие горы мускулов естественным путем? Нет. Они выращены на алхимических зельях. А его главная сила — рукопашные заклинания из милитарики вкупе с секретной техникой боевого транса дома Вираксисов.

Фомин выдохнул, потом заговорил снова:

— Я зря привел тебя сюда, Игнат. Это моя вина. Ты способный воин и храбрый человек, — Денис перешел на шепот, — но Вираксис… с ним творится что-то неладное с того самого дня, когда он встретил эту Венеру. Я думал, что это простой азарт. Просто любовь к своему делу. Но после сегодняшнего разговора, я вижу: что-то тут ни то. Ольгерд ведет себя слишком странно. Давай, мы незаметно уйдем. Я уведу тебя. Вираксис, конечно, разгневается, но я приму его злость на себя. И ты, хотя бы не пострадаешь.

— Нет, Денис, — вздохнул я и улыбнулся, — я считаю, что ты сделал мне подарок, когда привел сюда.

— Что? О чем ты?

— Венера Абрамова — мой друг. Однажды она отказалась от кое-чего и отдала это мне. Тем самым спасла много жизней. Включая и мою. Я благодарен этой девушке и желаю встречи с ней. Желаю ей помочь. Если для этого придется использовать Ольгерда Виркасиса или даже начистить ему шею, то я готов.

Глаза Дениса расширились, он слегка раскрыл рот от удивления. Несколько мгновений было ясно, что Фомин не знает, что ответить.

Рассказать ему правду я решился, когда мы со старым прокуратором отошли поболтать. Было видно, что Денис сам непонимает, что происходит с его товарищем. В его глазах явно читалось, что, по мнению Фомина, скандинав неправ. Денис не станет на сторону здоровяка, а я смогу спасти Венеру. Поговорив с Ольгердом, я понял, две вещи: Денис попросту боялся здоровяка, боялся его необузданной силы и непредсказуемого нрава; ну и что Венере угрожает настоящая опасность, причем смертельная.

— Ты… почему ты не сказал мне сразу? — Нахмурился он.

— Потому что не верил. А теперь, я вижу, что ты сам не доверяешь Вираксису. И хочешь понять, что же произошло между ним и Венерой, раз он так жаждет с ней расправится. А он жаждет. Я вижу это в его