Берг прибыл через два часа после того, как Лев Семенович направил ему фрагмент записи. Признаться по совести, Николай даже на порог не пустил бы этого еврея. Свернул бы шею где-нибудь в приемном покое, где ребята в белых халатах быстренько убедились бы, что клиент убыл в лучший мир.

Миленькое кино для взрослых в исполнении секретарши Берга и «засланного казачка» зама Леонова пролило свет на многие странности в действиях бывшего «личного рейдера». Берг не просто интересовался делами компании, он дирижировал оркестром неприятностей «Альфы».

Как в организации собрания акционеров, так и в его причастности к сливу в сеть СМС Николай уже не сомневался. Где одно, там и другое — рейдерские штучки. Такое не прощают даже в качестве зачета за прошлые заслуги. Аарону сейчас был прямой путь на родину или… Второй вариант нравился Николаю больше, но Рогозин вел свою игру, и пока живой Берг был важнее ему, чем почивший.

— Несколько лет назад я познакомился с талантливым агентом. — С разговора об автомобилях Рогозин плавно перешел к прошлому. — За рекордно короткий срок этот малый увел для своего заказчика у меня из-под носа контрольный пакет компании, которую я целый год окучивал. Другой на моем месте, скорее всего, пристрелил бы этого гения. Чтобы другим неповадно было! Но я поступил мудрее — я нанял его на работу и доверил свои крупнейшие проекты. — Лев Семенович посмотрел на правую ладонь, словно надеялся что-то рассмотреть в линиях. — Судьба… Теперь понимаю, что пристрелить было бы верным решением.

Берг вопросительно нахмурился.

— Прежние условия нашей сделки аннулируются, — повысив голос, огорошил Рогозин.

— Из-за какой-то записи? — Аарон небрежно сдул с лацкана пиджака пылинку.

— Сам знаешь, из-за чего! — зло рявкнул его собеседник. — Не ерепенься!

— Хм… Тебе больше не нужен «Прайм»?

— Мне нужен… — Рогозин осклабился. — Но не «Прайм». Ты принесешь мне на блюдечке весь пакет акций Леонова. Все двадцать пять процентов.

У наблюдавшего за этим диалогом Павлова от удивления брови взлетели на лоб. Такого поворота он не ожидал. Рогозин конечно умел удивлять, но натравить одного шакала на другого — это был высший пилотаж. Теперь стало понятно, для чего он так торопил его с поиском компромата.

На Берга ультиматум тоже произвел впечатление. От ленивой расслабленности не осталось и следа. Спина выпрямилась, а взгляд… Им можно было резать металл.

— А не много ли ты хочешь за свои подозрения? — холодно бросил Аарон.

— Думаю, это я еще мало затребовал.

— В смысле?

— Возможно, мой партнер Леонид Аркадьич за информацию о своем заместителе потребует гораздо больше. Он, знаешь ли, большой специалист по организации несчастных случаев на дороге.

— Леонова я не боюсь. — Берг отрицательно помотал головой. — С моим способом зарабатывания денег страх не сочетается.

— А зря. В опасной ситуации страх помогает выжить, — многозначительно обронил Рогозин. — К тому же в твоей ситуации страх может еще и обогатить.

Наживка осталась прежней, но условия рыбалки значительно изменились. Оба противника это понимали, но никто не желал отдавать роль «рыбака», став «рыбой».

Демонстрируя, что дальше давить на себя не позволит, Берг встал.

— Что ж… Сделка может измениться. Допускаю. Но на моих условиях, — отчеканил он.

Рогозин молча поднял на собеседника взгляд. «Слушаю», — читалось в выражении лица. Он ждал, при этом проигравшим не выглядел.

— Три пункта! Полный доступ к информации об акционерах. — Аарон указал на Павлова. — Твоя СБ должна понимать, что теперь работает и на меня. Второй: документы на «Ошер». Сто процентов акции! Ни акцией меньше, и, как ты понимаешь, на слово я больше не поверю.

— Тебе так нужен "Ошер"? — Рогозин сощурился.

— На родину потянуло.

— Ну-ну, — хмыкнул собеседник. — Завтра получишь договор. Вступит в силу, когда я получу долю Леонова.

— Само собой. И третье… Мне нужно, чтобы ты освободил поле для деятельности. Никаких рычагов давления на тебя быть не должно. Жена, дочки, любимая яхта — все должны стать недосягаемыми.

— Об этом не беспокойся — Марина и Нонна скоро будут в Испании. — Лев Семенович посмотрел на часы. — Как раз сейчас регистрация на рейс.

— В таком случае я начинаю.

Павлов, почти не моргая, наблюдал за противостоянием двух игроков. Босс, казалось, готов руки потереть от удовольствия. Это, скорее всего, и был тот расклад, на который он рассчитывал. Израильская фирма за устранение неудобного партнера — ловко. Но и Берг не походил на пострадавшую сторону.

Если бы у Николая, как стороннего наблюдателя, спросили, кто кого обхитрил в итоге, он не знал бы, что ответить. К счастью, не спрашивали. Он вообще рта не открыл. Если бы не мобильный телефон, который зазвонил прямо перед уходом Берга, тот мог бы счесть третьего участника их встречи памятником.

— Слушаю, — глянув, что звонит один из водителей компании, тихо спросил Николай. — Что?! — услышав ответ, громко переспросил он.

Берг и Рогозин резко повернулись к безопаснику.

— Проклятие… — процедил сквозь зубы Павлов.

— Что произошло? — опередил Рогозина Аарон.

Николай посмотрел на босса и, получив одобрительный кивок, ответил:

— Марина возвращается. Отказалась улетать.

— Черт! — Рогозин хлопнул себя по лбу.

— Где она сейчас? — торопливо застегивая пиджак, спросил Берг.

Николай уточнил у водителя и ответил:

— Разговаривает на улице по телефону, но скоро должна вернуться в машину.

— Они еще в аэропорту?

— Да.

- Тогда, — Аарон обвел взглядом Рогозина и его начальника СБ, — у меня первое задание для службы безопасности. — Он повернулся к Павлову. — Через три километра от аэропорта есть съезд. Пусть направляется туда, заблокирует двери и ждет.

— Господин Калиостро, а как на счёт портрета?

— Погодите вы, голубчик, с портретом!

Дайте ему со скульптурой разобраться.

к/ф «Формула любви»

Почему подчиненные прозвали Марину Львовну стервой, водитель сегодня понял очень хорошо. Хватило часа. Возможно, если бы машина двигалась, а не стояла, он бы и не познакомился с этой стороной Рогозиной, но приказ начальника СБ был законом: «Стоять и ждать — значит, стоять и ждать».

Вот бы еще Марина Львовна это понимала…

— Не Павлов тебе платит деньги, а я! — Женская ладонь со звонким хлопком опустилась на кожаную обивку сиденья. Если бы это была пощечина, синяк получился бы на пол-лица.