На белоснежной скатерти был сервирован обманчиво простой, но при этом изобильный ланч, состоящий в основном из холодных закусок. К моему удовольствию, не было видно ни рубца, ни гусиной печенки, ни других так называемых деликатесов.

Было довольно странно разделить трапезу с Шерлоком Холмсом, но, полагаю, даже папа римский должен когда-то есть. Между тем Ирен не подозревала, о каких подробностях частной жизни мистера Холмса мне довелось узнать – в особенности о его специфических и опасных романтических представлениях, – когда я наткнулась на рукопись его друга, доктора Уотсона, который, по всей очевидности, воображал себя Босуэллом, а своего друга-сыщика – Джонсоном[51].

С тех самых пор как я прочла его откровения, мне пришлось взять на себя новую, тайную роль: живого щита между Ирен и этим странным господином, который был чрезмерно очарован ею. И хотя любой мужчина, встречавшийся с моей подругой хоть раз в жизни, неизбежно оказывался очарован, я была достаточно умна, чтобы понять, что мистер Шерлок Холмс – не чета остальным. А его предполагаемое пренебрежение к женщинам не облегчило мою тревогу ни на йоту. Ведь и Ирен не была обычной женщиной.

Если бы не его репутация человека, который с легкостью разгадывает самые сложные головоломки, я бы и не удостоила его повторным взглядом. К тому же обычно на улице он встречался мне то в каком-нибудь дурацком костюме для маскировки, то в шляпе, с тростью и с невыносимо самоуверенным видом. На мой вкус, мы пересекались с ним даже слишком часто. В первый раз я увидела его, когда он ворвался в офис Годфри в Темпле, засыпая меня вопросами, пока сам адвокат был в отъезде. Тогда мистеру Холмсу ничего не удалось из меня вытащить. Во второй раз я, загримированная подругой под старенькую служанку, открыла дверь Брайони-лодж перед сыщиком, его другом доктором и королем Богемии лишь для того, чтобы объявить: гнездышко опустело, а молодожены Нортоны упорхнули. В следующий раз я увидела этого господина, когда он прервал наш с Ирен завтрак на террасе «Отеля де Пари» в Монако, высокомерно посоветовав не связываться с делом, которое мы к тому времени практически раскрыли. Но, пожалуй, самая драматичная встреча с мистером Холмсом произошла в гримерной Ирен в Национальном театре Праги, когда детектив спас мою подругу от ядовитого прощального подарка коварной русской танцовщицы Татьяны. И конечно, не забудем тот случай, когда мы с примадонной, переодетые, пробрались в самое сердце Бейкер-стрит, – маскарад, после которого у меня в волосах появилось несколько седых прядей.

Теперь, в помещении и без шляпы, сыщик выглядел достаточно невзрачно: лет тридцати пяти, в расцвете сил, но покинувший пору молодости, высокий, худой, с чисто выбритым лицом, в котором не было ничего примечательного, кроме острого носа и пронзительных серых глаз. В общих чертах Шерлок Холмс и Годфри Нортон были бы похожи, если бы не мелкие детали, менявшие всю картину. Годфри был не только намного привлекательнее, но и намного приветливее сыщика-консультанта, хотя все трое – и Холмс, и Годфри, и Ирен – имели одну общую черту: на сторонний взгляд они очевидно обладали исключительной уверенностью в себе, как и все, кто привык бывать на публике. Я говорю «на сторонний взгляд», потому что тот, кто без смущения выступает на людях, часто может оказаться болезненно застенчивым в некоторых вопросах. Ирен была права по поводу «брони», которую многие надевают, чтобы скрыть свои истинные страхи и переживания.

Не без грусти подумав, что сама я никогда не обладала уверенностью в себе, я с огромным аппетитом, но не теряя достоинства, принялась за суп из артишоков и вареных крабов.

За трапезой мне не удалось удержаться, чтобы не прокомментировать изобилие на столе и не напомнить о вреде чревоугодия.

– Преследование обостряет аппетит, – сразу же нашелся мистер Холмс. – Возможно, потому, что оставляет так мало времени для его удовлетворения. Когда я иду по следу, то не могу есть совсем. – Он переключил свое внимание на Ирен: – Как вы поняли, что рабочий в приемной – это я?

– Я знала, что вы находитесь в Париже.

– И как вы узнали об этом?

– Если принц Уэльский пошел даже на то, чтобы среди ночи вызвать меня и Нелл из Нёйи в Париж, то он непременно должен был телеграфировать и в Лондон, чтобы попросить помощи у знаменитого Шерлока Холмса.

– Зачем? Я не занимался расследованием дел Потрошителя в Лондоне.

Ирен проигнорировала последнее замечание и стала со скромным видом очищать скорлупу с яйца, хотя каждый ее жест выражал скептицизм.

– Это правда, – кротко подтвердила я. – Газеты никогда не писали о его участии в расследовании. Ни разу.

Снисходительный взгляд подруги встретился с моим.

– Всего лишь недомолвка в официальной версии, и к тому же – ключ к реальной истории.

– То есть? – опередив меня, спросил мистер Холмс. Грубиян до мозга костей.

– О чем меньше всего пишут, то и правда, – заявила Ирен. – Я сужу по тому, как обычно ведут себя полиция и газеты, когда дело принимает серьезный оборот. Если даже вам каким-то образом удалось избежать участия в расследовании самых нашумевших убийств нашего времени, вряд ли вы сможете увильнуть, когда наследник престола вашей страны имел неосторожность оказаться на месте нового подобного убийства.

– Как Уотсон не раз утверждал, мадам Нортон, практически любую загадку можно разрешить при помощи простого здравого смысла, имеющегося у каждого человека.

– Вот уж не сочла бы здравый смысл распространенным явлением. Кстати, я надеюсь, что на цепочке ваших часов найдется достаточно места для су, который я дала вам вчера, хотя, конечно, это и менее достойная монета, чем золотой соверен, который вы получили от меня в день моего венчания.

– Ха! – Его то ли восторженный возглас, то ли смех прозвучал настолько резко, что я чуть не подавилась и была вынуждена сделать несколько больших глотков столового вина, которого ранее преисполнилась решимости избегать.

Детектив бросил салфетку на скатерть, хотя почти ничего не съел:

– Вы видите меня насквозь, мадам, как никто другой.

– О, ваша маскировка была великолепна, мой дорогой мистер Холмс, просто все дело в том, что я ждала вашего появления. Пусть и не так близко к нашему дому. Зачем вам понадобилось доехать до самого Нёйи?

– Однажды и вы, мадам, пришли к моему порогу, чтобы пожелать мне доброй ночи. Я лишь хотел вернуть долг, пожелав вам доброго утра.

– Хм-м-м… – Его слова не убедили Ирен.

Мистер Холмс вынул часы и показал нам цепочку. Золотой соверен сиял на ней, будто утреннее солнце. Рядом с ним холодной бронзовой луной отсвечивал потертый французский су.

– Если бы я был способен перелететь Ла-Манш подобно чайке, вместо того чтобы тащиться по морю в Кале, а потом поездом в Париж, вам не пришлось бы осматривать жуткую сцену убийства в доме свиданий. – Он будто одновременно извинялся и выказывал пренебрежение нашими способностями.