– Ева Лутц составила очень точные статистические таблицы. В ее работе можно найти множество ссылок на разные источники информации, все датировано. Оказывается, в тех видах спорта, где состязание сводится к единоборству в том или ином виде, почти пятьдесят процентов спортсменов – левши. Будь то бокс, фехтование или дзюдо. При этом чем дальше по условиям соревнования находятся друг от друга противники, тем этот процент меньше. Соотношение остается верным, скажем, для пинг-понга, а вот для тенниса или командных игр оно уже совсем другое.

Жаспар открыла папку, перевернула несколько страниц и остановилась на той, где была фотография отпечатков рук на стене пещеры.

– Опираясь на эти данные, Ева попыталась проследить, как было с леворукостью в течение веков. И обнаружила при этом, что бо́льшая часть наскальных рисунков и фресок, датированных палеолитом или неолитом, выполнена левшами. Из этого следует, что среди первобытных людей левшей было куда больше, чем сейчас, и что с ходом эволюции левши должны были постепенно исчезнуть, как чуть не исчезла черная березовая пяденица.

Клементина продолжала листать диссертацию Лутц, пока не добралась до следующих снимков.

– Затем Ева обратилась в музеи и арх ивы и сделала там копии большого количества документов, датированных отдаленными от нас эпохами. Особенно она интересовалась готами, викингами и монголами, то есть народами, славившимися своей жестокостью. И вот – посмотрите на фотографии их оружия, их орудий. Лутц обращала внимание главным образом на форму этих предметов, на направление вращения сверла в материале, на следы зубов, оставленные, например, на деревянных ложках: они будут разными у едока, который держит ложку в правой руке, и у того, кто в левой. – Она показала пальцем на характерные следы. – Изучая музейные и архивные коллекции, девушка сумела выяснить соотношение левшей и правшей у этих свирепых народов, причем оказалось, что среди них левшей больше, чем у других племен и народов, живших в ту же эпоху. Ева проделала титаническую работу, она перелопатила кучу документов, встретилась с множеством людей, она была неутомима в поиске и очень умна. Кто кроме нее мог увидеть подобное и кто бы стал рыть сразу в стольких направлениях? Наверное, у нее не оставалось времени на сон, и я теперь понимаю, почему она почти порвала отношения со своим научным руководителем. Она стояла на пороге выдающегося, грандиознейшего открытия в эволюционной биологии.

Шарко протянул руку, и Жаспар передала ему несколько ксерокопий. Он всматривался в графики, цифры, фотографии, а Клементина, по мере того как он переворачивал страницы, комментировала:

– Сейчас вы смотрите большой раздел диссертации Евы, относящийся к нашим дням. То, как эта совсем юная девочка рассматривает современное общество, тоже необычайно интересно. Она обнаружила место, где за последние пятьдесят лет произошло огромное количество убийств, и ее выводы основаны на материале, полученном из мексиканского города, который считается одним из самых опасных в мире. Это Сьюдад-Хуарес. Не знаю, каким образом она добыла оттуда информацию, но впечатление такое, будто она добралась непосредственно до протоколов мексиканской полиции.

Шарко ахнул и невольно прикрыл рот рукой: завеса над одной из тайн приоткрывалась, путешествие Лутц в Мексику, кажется, нашло свое объяснение.

– Да, так, наверное, и было, потому что Ева летала туда за неделю до прихода в ваш центр, – сказал он приматологу. – Мы нашли ее имя в списках пассажиров.

Пораженная Жаспар несколько секунд не находила слов.

– Господи, лететь в такую даль, чтобы получить информацию! Нет, Ева была совершенно необыкновенной!

– А что она искала в протоколах полиции? Наверное, тоже левшей?

– Вот именно! Она хотела узнать, каков процент левшей среди крайне жестоких преступников, проживавших в столь опасном для жизни месте. Соизмерима ли пропорция с той, что наблюдалась во времена варваров? Соответствует ли она той, которая характерна для нашей цивилизации в целом, предполагающей, что на десять правшей приходится один левша?

Шарко просматривал страницу за страницей, окидывая вопросительным взглядом колонки цифр, потом вдруг остановил собеседницу, когда та собралась было продолжить объяснения:

– Сначала скажите мне, пожалуйста, вот что. Эти спортсмены, эти доисторические люди, эти варвары… Допустим, левшей среди них намного больше, чем правшей, допустим, пропорция выше средней, ну и что? Вы говорили о связи леворукости со склонностью к насилию. Где и каким образом она проявляется, эта связь?

В одной из витрин, мимо которых они шли, под стеклом лежали книги – научные труды Ламарка и Дарвина. «Происхождение видов» было раскрыто. Первое или одно из первых изданий. Пожелтевшая бумага, старинный шрифт, Жаспар застыла в восхищении, но, погладив витрину, все-таки обернулась к собеседнику:

– Ева обнаружила и доказала, что левше в тех сообществах людей, где все решалось борьбой, приходилось легче, чем правше, то есть леворукость там была завидным преимуществом и помогала выжить.

Жаспар помолчала, чтобы комиссар успел переварить информацию, затем продолжила:

– По ее высказанному в диссертации мнению, левши и существуют-то сейчас только потому, что лучше сражаются, и потому, что, умея нападать с неожиданной стороны, обладают стратегическим преимуществом в битве. Представьте себе поединок между правшой и левшой. Левша привык иметь дело с правшами, а правшу, как правило, выбивает из равновесия уже сама возможность противника использовать левую руку или левую ногу в качестве ведущей, правша не ждет удара с той стороны, с которой левша наносит ему этот удар, и именно благодаря тому, что удары слева не так многочисленны и не так известны, как удары справа, левша и побеждает.

Жаспар показала комиссару рисунок, на котором двое мужчин стояли лицом к лицу, и у каждого в руке была шпага.

– Вот, например, эта репродукция средневековой гравюры. Или возьмем восемнадцатый век: герцог Ришелье, узнав накануне дуэли, что один из его противников левша, заволновался: «Черт побери, первым будет левша, у меня очень мало шансов!»

Она перелистнула несколько страниц и остановилась на странице с изображением злобной физиономии викинга.

– Поскольку левши побеждали своих соперников, у них появлялось больше возможностей подняться вверх по иерархической лестнице, им было легче завоевывать женщин, они быстрее обзаводились потомством и распространяли таким образом свои гены. Основываясь на всем этом, эволюция начнет благоприятствовать удачной асимметрии, и в конце концов «леворукий» характер станет передаваться по наследству.

– Вы имеете в виду – посредством ДНК?

– Ну да, конечно. Это может показаться чересчур простым, но ведь именно так действует природа: она отбирает то, что благоприятно для распространения генов, и передает дальше, а оставшееся невостребованным уничтожает. Разумеется, это не происходит за несколько лет: для того чтобы информация оказалась вписана в ДНК, требуются чаще всего века.