Он многозначительно замолчал, предоставляя ей продолжать.

–…Принимаем душ, переодеваемся в рабочую одежду и идем пешком два квартала до городской площади. Там я остаюсь почти целый день, привожу в порядок мансарду, разбираю ящики, пока внизу идет ремонт. Если повезет, скоро все будет готово. Я хочу открыться к Четвертому июля.

– Времени не очень много.

– Ты, возможно, к этому сроку уже отправишься в Бостон.

– Оптимистка! Я могу пробыть в Холи-Оукс месяц, если не дольше.

– А как же твоя работа?

– Я обещал Томми, что не уеду, пока мы его не поймаем… или…

– Или?

– Если он уйдет в подполье и мне придется по какой-то причине покинуть Холи-Оукс, я возьму тебя с собой, и не вздумай спорить.

– Не собираюсь, но знаешь, мне кажется…

– Кажется?

– Да, что все произойдет очень быстро. Не думаю, что придется долго ждать. Ник кивнул:

– Я чувствую так же. Судя по тому, что он наговорил по телефону, похоже, терпение его на исходе. Он не выдержит долго. Пит тоже так считает.

– Прекрасно. Чем скорее все это закончится, тем лучше.

– Даст Бог, так и случится. Боюсь только, что до смерти надоем тебе.

– Скорее уж я тебе.

– Сомневаюсь. И предупреждаю, что воспользуюсь твоим беспомощным положением и не отстану от тебя ни на минуту. Видишь ли, необходимо, чтобы он с ума сходил от ревности. Верно? А когда он озвереет, начнет делать ошибки…

– И тогда вы его сцапаете.

– По крайней мере таков план. Но, вероятно, поймаю его не я. И не Ноэ.

– Почему ты так уверен?

– Ноэ по горло занят, опекая Томми, а мне, наверное, так понравится… лапать тебя, что забуду обо всем остальном. И кажется, мне не терпится начать. Так что прежде всего признавайся, ты хорошо целуешься?

– О-очень. Ну просто фанта-а-астика, – удачно сымитировала Лорен техасский тягучий выговор.

– Откуда ты знаешь? – расхохотался Ник.

– Андре Перселли, – сообщила она. – Мы поцеловались, и он поклялся, что лучше меня никого на свете нет.

– Ты о нем ни разу не упоминала. Кто этот Перселли, черт возьми?

– Мы встретились, когда я была на четвертом курсе. Но увы, роман закончился так же мгновенно, как начался. Он поцеловал меня в кафетерии, и я тут же с ним порвала.

– Интересно почему? – усмехнулся Ник.

– Он плохо целуется.

– А ты хорошо.

– Именно это Андре и сказал мне, прежде чем получить по физиономии.

– Да, крутая девчонка, ничего не скажешь.

– Я всегда умела постоять за себя, – похвасталась Лорен.

– А что случилось с Андре?

– Да ничего особенного. Насколько я слышала, женат и обзавелся двумя детьми.

Ник кивнул и снова вернулся к распорядку дня:

– Кстати, я еще не знаю, как ты проводишь вечера. Что поделываешь?

Лорен сосредоточенно рылась в сумочке в поисках заколки для волос.

– Говорили, ты просто забыл. Следующие две недели у меня не будет ни одного свободного вечера.

– Из-за подготовки к свадьбе?

– Отчасти. Кроме того, я пообещала аббату помочь привести в порядок чердак. Он затеял генеральную уборку перед празднованием годовщины.

– Которое тоже состоится Четвертого июля. Неудачное время выбрано.

– А венчание – за субботу до этого, – добавила Лорен, наконец-то отыскавшая заколку на самом дне.

– Нам только этой годовщины не хватало. Мало ли что случится в суматохе? Будем надеяться, что к этому времени успеем повязать психа. Кроме того, Томми сказал, что город будет наводнен приезжими со всей Америки.

Лорен собрала волосы назад и, стянула в хвостик.

– И из Европы тоже – сообщила она. – Эссампшин-Эбби, названное так в честь Успения Богородицы, открыло свои двери прихожанам ровно сто лет назад. Вполне возможно, приедет даже кардинал.

– Великолепно, – пробормотал Ник. – Попробуй тут убереги предполагаемую жертву! Вот что, Лорен, если нам не удастся его сразу схватить, я увожу тебя из города до окончания праздника.

– Согласна, – преспокойно кивнула Лорен. – Но Пит посоветовал нам жить одним днем, не загадывая вперед.

– До первого июля. Потом мы уезжаем. Лорен шутливо подняла руки:

– Сдаюсь и не спорю, но ты почти не оставил мне времени.

– Надеюсь, он поторопится. Послушай, самое главное – не расслабляться. Понятно? Ни на минуту не забывай, в какой ты опасности.

– Знаю и постараюсь держаться начеку. Могу я кое о чем спросить?

– Что?

– Не будь я… то есть… не будь я сестрой Томми… видишь ли, если бы мы не знали друг друга до того, как все это произошло, ты бы так же яростно возражал?

– Против того, чтобы из тебя делали приманку?

–Да.

– Но проблема в том, что ты – сестра моего друга, и я ничего не могу с собой поделать.

– Но что, если…

Первым порывом Ника было заверить Лорен, что он не пожелал бы подобной участи ни одной женщине. Кому, как не ему, знать, с каким треском может провалиться самый надежный расчет! Но, хорошенько все обдумав, решил, что ему представляется прекрасная возможность, которую не стоит упускать.

– Ладно, пятьдесят на пятьдесят.

– То есть?

– Я еще раз тщательно взвешу все «за» и «против», постараюсь определить, какова вероятность поимки этого гада, прежде чем он снова прикончит кого-то. А потом…

– Что потом?

– Окончательно соглашусь на твой план, – вздохнул Ник.

– Ты когда-нибудь в жизни боялся?

– И еще как! Уж я-то всякое повидал. Тебе в голову не придет, на что способно иное чудище в человеческом обличье! Мы далеко не всегда ловим нехороших мальчиков, что бы тебе ни преподносили телерепортажи и боевики. Зло чаще всего остается безнаказанным. Иногда маньяки благополучно доживают до старости. Сукин сын, что возглавляет список самых жестоких маньяков, некий Эммет Хаскелл, ухитрился сбежать из мичиганской психушки для социально опасных преступников еще год назад и до сих пор разгуливает на свободе.

– А что он сделал?

– Резал людей, как овец. Пока мы нашли семь трупов, и это только те, о которых нам известно. Бог знает, скольких еще мы не обнаружили. Хаскелл заявил психиатрам, что каждое новое преступление приносит ему удачу на скачках. Видишь ли, он обожал делать ставки и первую субботу каждого месяца всегда проводил на ипподроме, так что в первую пятницу требовалось непременно кого-то прикончить. И не важно кого, годился всякий: мужчина, женщина ребенок. Правда, он предпочитал молодых женщин. Чем красивее жертва, тем больше выигрыш.