– И какой же ты предлагаешь финал? – спросил Льюис.

– Не так быстро, дружище! Сначала подтверди, что я прав! – воскликнул Эдмунд.

– Хорошо, допустим, это так.

– Принято! Должен признаться, концовки у меня пока еще нет. Мне тоже нравится естественный ход событий. Если бы я попытался навязать свой финал, это испортило бы всю историю.

– Так что же ты предлагаешь? О чем этот разговор? – спросил Льюис.

– У меня есть интересное предложение, – сказал Эдмунд, подаваясь корпусом вперед. – Мне подумалось, что было бы интересно устроить под конец отпуска небольшое соревнование с участием всех отдыхающих в усадьбе.

– Что еще за соревнование? – Льюис подозрительно прищурился.

– Сначала мы проверим, сколько раз каждый из нас способен довести свою жену до оргазма за ночь. Или любовницу.

– А что потом?

Эдмунд улыбнулся:

– А потом мы обменяемся партнершами и проверим, удастся ли нам повторить предыдущий результат с ними. Например, в первую ночь я буду с Харриет, а ты – с Эллой. Во вторую – ты с Харриет, я – с Эллой.

– Ну и к чему все это? – спросил Льюис.

– Как, ты еще не догадался? Мужчина, добившийся лучшего результата, получит главный приз! – ответил Эдмунд.

– Но приза ведь два! – возразил Льюис.

– Нет, – сказал Эдмунд, и во взгляде его появилась жесткость. – Один. Это Харриет.

– Но как проверить, насколько добросовестно участники соревнования будут выполнять его условия?

– У меня и в мыслях не было обманывать. Не ожидал, что у тебя возникнет такое предположение.

– Я тоже буду честен. Это всего только гипотеза. Хорошо, а как быть с женщинами? Что, если кто-то из них начнет изображать оргазм? – спросил Льюис.

– За этим будет внимательно наблюдать Нелл, ее обмануть сложнее, чем нас, мужчин, – сказал Эдмунд.

Такой финал сулил фильму невероятный успех. Но Льюис не осмеливался подвергнуть испытанию Харриет, он опасался навсегда потерять ее. Эдмунд угадал его мысли и спросил:

– Боишься, что она уйдет ко мне?

– Да, – признался Льюис. – Но соблазн слишком велик. Это потрясающая концовка!

– Искусство требует жертв, – напомнил ему Эдмунд.

– Избавь меня от банальных советов, – поморщился Льюис. – Идея мне понравилась. Если женщины согласятся, мы будем играть. Когда ты хочешь начать?

– Харриет сегодня утомилась, ей нужно отдохнуть. Пожалуй, денька через два и приступим. Согласен?

– А женщин мы предупредим об этом заранее?

– Естественно, – сказал Эдмунд. – Но мне кажется, они с радостью примут наше предложение.

Льюис встал и, разлив по бокалам шампанское, произнес тост:

– За финал нашего фильма!

– За главный приз! – тихо добавил Эдмунд и, залпом осушив бокал, вышел, оставив Льюиса размышлять над тем, что бы сказала Харриет, если бы она слышала, какие они произносили тосты.

– Нервничаешь? – спросила Нелл у Харриет, когда они прогуливались по усадьбе за полчаса до начала первого раунда соревнований.

– Откровенно говоря, нет, – призналась Харриет. – Мне казалось, что я буду нервничать, но сейчас я испытываю подъем. Весь день я стараюсь представить, что буду испытывать, когда Эдмунд будет овладевать мной на глазах у Льюиса.

– А ты станешь смотреть, как он забавляется с Эллой, – напомнила ей Нелл.

– Меня это не беспокоит. Впрочем, как знать, возможно, после всего этого он мне станет противен.

– Как все странно складывается, однако, – задумчиво произнесла Нелл. – Когда мы ехали сюда отдыхать, у меня возникло предчувствие, что я потеряю здесь Эдмунда. Тогда я была намерена воевать за него. Но как только я познакомилась с Оливером, я поняла, что он не стоит того, чтобы я за него сражалась. Все, что когда-то было между нами, навсегда ушло. И теперь я знаю, что возврата к прошлому нет. Тебе не кажется, что ты можешь прийти к такому же умоза ключению в отношении Льюиса?

– Нет, – твердо ответила Харриет. – За Льюиса стоит бороться. Но в этом нет необходимости. Я знаю, что он все еще любит меня.

– А ты любишь его, Харриет?

– Пожалуй, люблю. Надеюсь, что мое отношение к нему не изменится через две предстоящие нам ночи.

– Могу я дать тебе совет, милочка? – спросила Нелл.

– Разумеется, – с улыбкой ответила Харриет.

– Не вздумай влюбиться в Эдмунда. Ты совершишь ошибку. Возможно, тебя раздражает чрезмерное увлечение Льюиса своей работой, но у него есть сердце, он способен на чувства. У Эдмунда есть лишь страсть и великолепная сексуальная техника. Но у него нет сердца. Даже если ты полюбишь его, он не сможет искренне ответить тебе тем же чувством. Он не способен на это.

– А твой Оливер устроен иначе? – спросила Харриет.

– Он совершенно другой человек. Я была бы рада, если бы он согласился переехать в Штаты. Но он на это не идет. Ой, мы с тобой заговорились, нам пора возвращаться в дом.

Вернувшись в свою спальню, Харриет стала выбирать наряд для предстоящей ночи любви. Откровенно сексуальные платья она отвергла, понимая, что Эдмунду по вкусу нечто более утонченное. В конце концов она остановилась на синем шелковом неглиже, белых чулочках на подтяжках и синих тонких трусиках. Приняв ванну и наложив легкий грим, она побрызгалась духами и стала укладывать волосы.

За этим занятием ее и застал Льюис. Он взглянул на нее и воскликнул:

– Ты прекрасно выглядишь, Харриет. От тебя можно сойти с ума. Жаль, что сегодня не моя очередь быть с тобой.

– Элла будет выглядеть не менее соблазнительно, – сказала Харриет невозмутимым голосом, хотя и начала волноваться.

– Несомненно, – кивнул Льюис. – Ты не передумала?

– Нет, – покачала она головой. – После того, что произойдет сегодня и завтра, я буду знать о себе все.

– Тогда нам пора идти. Поцелуй меня, дорогая! – сказал он.

Они обнялись и поцеловались.

– Поцелуй на память? – спросила она.

– На удачу, – хрипло ответил он. – Мне она понадобится в две эти ночи.

– Ступай за Эллой, – сказала Харриет. – Я пойду к Эдмунду. Думаю, что он уже готов.

Она словно в воду глядела. В спальне Эдмунда все было подготовлено для сексуальных состязаний. Даже лампочки были заменены на менее яркие и цветные. Горели ароматические свечи, из открытой двери ванной доносилось благоухание. В комнате было тепло, но форточка оставалась открытой, чтобы участники соревнований не задохнулись.

– Очень мило, – одобрительно сказала Харриет.