А он, разумеется, намерен это сделать.

Не важно. Она воспользуется его теплом, а затем выбросит грубияна из постели. Откинув край одеяла, Жаклин собралась лечь.

– Если вы еще одеты, это займет больше времени, – предупредил он.

– Вы считаете меня дурочкой?

– Нет, я считаю, что вы замерзли. – Он спустил штаны, но она заставила себя смотреть в его темные глаза. – Верьте мне, Лин. Я только хочу согреть вас. Если вы хотите, чтобы я поскорее ушел, вам тоже необходимо раздеться.

Гейбриел шмыгнул мимо нее под стеганое одеяло, лег на своей стороне и подпер голову рукой.

Так ему и надо, решила Жаклин. Если она, лежа рядом с ним голой, все равно потребует, чтобы он ушел, это раз и навсегда перечеркнет их неподобающее столкновение – она предпочитала даже наедине с собой именно так обозначать происшедшее с ними, – и все будет кончено.

– Очень хорошо. Повернитесь лицом к стене.

– Как будто я уже не видел…

– Хотите уйти прямо сейчас? – От холода она даже начала заикаться.

С бессвязным ворчанием он повернулся в другую сторону, отчего закачалась вся кровать. Оглядев спальню и убедившись, что в стратегически важных местах нет зеркал, Жаклин сняла туфли, халат, ночную рубашку, после чего легла к нему под одеяло.

Пока она устраивалась на матрасе, холодные простыни скользили по ее голому телу. Гейбриел не шевельнулся.

– Я уже здесь, – тонким голосом произнесла она.

– Поверьте мне, я знаю.

Жаклин дрожала, то ли от холода, то ли от чего-то другого. Он не двигался.

– Как вы собираетесь меня согреть? – наконец спросила она.

– Можно позволить теплу моего тела медленно дойти до вашей стороны кровати. Но это, конечно, займет остаток ночи…

– А есть другая возможность?

Он снова повернулся к ней и приподнялся на локте.

– Или вы можете позволить мне согреть вас более активным способом.

– А если я скажу, чтобы вы остановились?

– Я остановлюсь.

– А когда я полностью согреюсь?

– По вашему приказу я немедленно покину кровать, хозяйка.

– Очень хорошо.

– Угу, – недовольно буркнул он. – Вы не сказали «пожалуйста».

– Что?

– Разве не вы говорили мне, что вежливость надо в себе воспитывать? Бог знает, как часто вы исправляли мои манеры. – Он поднял бровь. – Попросите меня любезно.

– И не подумаю.

– Тогда желаю вам удовольствия в очень холодной постели.

Он сбросил одеяло, и Жаклин вздрогнула от прохладного ночного воздуха.

– Хорошо. Пожалуйста.

Он накрыл их одеялом и снова оперся на локоть.

– Пожалуйста, Гейбриел.

Она поджала губы.

Он приподнял одеяло и начал выбираться из кровати.

– Пожалуйста… Гейбриел, – тихо попросила она.

– Это и мое желание, Лин, – улыбнулся он. – И я не успокоюсь, пока вы не… получите удовольствие.

У Жаклин было ощущение, что сейчас она заключила сделку с дьяволом.

Подложив одну руку ей под голову, а другой обнимая за талию, Гейбриел закинул ногу ей на бедро, и волоски приятно щекотали ее кожу. Его тело излучало тепло, но возбужденный член около ее бедра напоминал живой уголь, заключенный в гладкую, твердую мужскую плоть. Жаклин перестала дрожать.

– Лучше? – спросил Гейбриел, и она кивнула в ответ. – Вообще-то при сильном замерзании полезнее всего растирание.

Он медленно двигал бедрами, и его нога скользила вверх-вниз по ее бедру. Теплая ладонь круговыми движениями гладила ее живот. Против своей воли она вздрогнула от желания.

– Теперь, если не действует растирание, перейдем к более интенсивным мерам, – сказал он, прежде чем исчезнуть под одеялом.

– Что вы делаете?

– Согреваю вас. Лежите спокойно, Лин.

Он не прикасался к ней, однако его дыхание, горячее и влажное, скользило по ее груди. Соски затвердели, она вцепилась в простыню.

«Лежи спокойно», – напомнила она себе. Это она могла сделать. Могла принять его тепло, не поддаваясь его уловкам. Это лишь торжество ее воли над капризами тела. Она крепко зажмурилась, пытаясь не чувствовать ничего, кроме теплоты его дыхания. Оно скользило по ее ребрам, над ее пупком, открытый рот был в дюйме от кожи, ни разу не коснувшись ее. Все тело у Жаклин звенело, как натянутая струна, но, черт его побери, он не поднял смычок и не сыграл мелодию.

Это настоящее безумие.

Она почти бессознательно раскрылась для него и все же в последний момент с величайшим усилием сжала бедра, скрестив лодыжки.

Из-под одеяла донеслось приглушенное фырканье.

– Вас что-то беспокоит? – спросила она.

– Только вы, Лин. Только вы.

И он неумолимо продолжил свой путь вниз. Она чувствовала тепло его дыхания над крепко сжатыми бедрами, у коленных чашечек. Тепло окутывало ее, поглощало.

Однако ноги были холодными, и он растирал их, в то же время согревая дыханием. Жизнь с болью вернулась к ним, а затем блаженно долго ее ноги грелись в нежной помощи его рук. Он массировал ей подушечки пальцев, одну за другой. Ласкал изящные щиколотки и наконец широко раздвинул ей ноги.

Она слишком расслабилась, чтобы забеспокоиться.

Когда он взял палец в рот и пососал, волна желания поднялась от ноги к паху.

Она судорожно вздохнула.

И он слышал это.

Его рот двинулся вверх по внутренней стороне ноги, задержавшись на сгибе под коленом. Жаклин знала, что должна запротестовать, но, хоть убей, не могла остановить дрожь экстаза, сменившую дрожь от холода.

Она чувствовала дыхание на своей промежности. А затем он жадно поглотил ее.

Будь это возможно, она бы умерла от полнейшего, раскаленного добела наслаждения. Она стонала. Она извивалась. Она запустила пальцы в его волосы и шептала ему бессвязное одобрение.

Но Гейбриел двинулся вверх по ее телу к груди, чтобы воздать должное жаждущим соскам. Лишь неутомимый член дразнил ее влажные складки.

Все мысли о самообладании улетучились. Желание вытеснило благоразумие в темный угол рассудка, и Жаклин резко двинула бедра вперед, чтобы насадить себя на твердое древко.

Его голова мгновенно появилась из-под одеяла, и он лег на нее, однако вошел только на дюйм и остановился.

– Думаю, я полностью согрел вас. Теперь уходить?

– А вы сможете? – недоверчиво спросила она.