— Я знаю, — ответила Вика, — я сама недавно лежала в больнице, и я тоже потеряла много крови…

«Почему он не уходит, — подумала она, — почему так долго?..»

— Только на минуту. Идем.

Она даже не поверила в то, что слышит. А он приоткрыл дверь палаты, вошел и, обернувшись, кивком головы позвал Вику за собой.

…Она не сразу узнала Леру. Это полуживое существо практически ничем не отличалось от подушки, на которой лежало. Она полностью сливалась с серым постельным бельем. И только волосы — яркое, неуместное и дерзкое пятно — теперь казались чужими, как будто бы Лера надела парик. Губы, щеки, рука, лежащая поверх простыни, — все было прозрачно-серым. Лера лежала под системой. Желтоватая жидкость из пузатого флакона, подвешенного вниз головой, стекала в ее вену. Вика сжалась от страха. Она просто не ожидала увидеть такое.

Казалось, Лера спала. Но в тот момент, когда Викино лицо появилось из-за спины доктора, она словно почувствовала ее присутствие и приоткрыла глаза — ресницы дрогнули, зрачки расширились. Вика заметила, как медленно они расширялись, и это напомнило ей что-то неприятное. Она хотела заговорить, но не смогла произнести ни звука. Лера некоторое время молча смотрела на нее, а потом ее губы дрогнули, приоткрылись, вытянулись вперед, снова разошлись… Вике не нужно было долго думать, чтобы понять, какое именно слово произнесла сейчас Лера. Однажды, совсем недавно, Вика уже видела, как Лерины губы произнесли это же слово. Вика услышала его так отчетливо, как будто бы Лера прокричала слово «шлюха» на всю палату. В следующую секунду Лера отвернулась к стене. Доктор вопросительно смотрел на Вику. Не говоря ни слова, она повернулась и медленно направилась к выходу.

* * *

В тот же день Вика, никого не предупредив, ни слова не сказав даже Ларисе, уехала из города.

Восемь месяцев Вика прожила у дяди и тети. К занятиям в институте она так и не вернулась, с работы ее уволили. Лере она ни разу не позвонила — просто не знала, что сказать. Когда она наконец снова переехала в родительскую квартиру, на седьмом этаже жили уже другие люди: Лерины родители свою квартиру продали и купили частный дом где-то на окраине города. С тех пор Вика больше никогда не видела Леру. Через пару недель после возвращения она устроилась на бухгалтерские курсы, а еще через некоторое время нашла себе новую работу.

— Девушка, — услышала Вика наконец-то, что и ожидала услышать, — у вас свободно?

Викино лицо было опущено вниз, глаза настойчиво изучали изящный изгиб тонкого каблука на новых демисезонных ботинках. Досчитав до десяти, она все-таки заставила себя взглянуть на него.

«Обыкновенный», — приговор был вынесен сразу же, едва она столкнулась взглядом с его светлыми, чуть навыкате, широко поставленными глазами. Эти большие глаза — пожалуй, самое необычное, что в нем было. Они придавали лицу выражение какой-то внутренней напряженности. Полные, даже слишком полные, неровно очерченные, как у самой Вики, губы, темные густые брови. Дорогой одеколон, дорогой костюм, дорогие ботинки. Наверное, в кармане ключ от дорогой машины. Ничего примечательного. Наверное, ей на самом деле показалось — едва ли они встречались с ним раньше. «Я бы запомнила, — подумала она, совсем не замечая того, что противоречит самой себе, — такие глаза невозможно не запомнить».

— Кажется, вы потеряли дар речи. Такое обычно случается с женщинами, когда они видят меня впервые. Я настолько неотразим?

— Что?

— Ничего, это была просто шутка. Так мне можно здесь присесть?

Так и не дождавшись ее ответа, он сел рядом с ней за столик. Вика никак не могла отделаться от своих навязчивых мыслей, и это мешало ей вступить в разговор.

— Правда, хорошая музыка?

Музыка была хорошей. Парень, судя по всему, пытался стандартным способом завязать стандартное знакомство на один вечер. Максимум на два. Уютный вечер с продолжением, плавно перетекающий в ночь сладострастия. Потом, возможно, еще один вечер — и история закончилась, так и не начавшись. Все то, что было уже давно пройдено. Вике уже двадцать восемь.

Она еще не решила, нужно ли ей это. Несмотря на немного комичный характер ее взаимоотношений с Павликом и полное отсутствие нежных чувств с ее стороны, она все же была ему верна в течение двух лет, пока длился этот вялотекущий роман. Примерно шесть месяцев назад Вика решила, что так дальше не может продолжаться и она должна с Павликом порвать. Но в тот день что-то помешало, потом она заболела и чувствовала себя слишком слабой и беспомощной для того, чтобы вот так, сразу, остаться одной, потом были какие-то другие причины, реальные и надуманные. Иногда Вика начинала просто выть от тоски и все же боялась решиться на глобальные перемены. Она так привыкла чувствовать себя защищенной. Праздность — великая вещь, чудесный дар, который дается далеко не каждому. Вика не любила Павлика, но любила праздность, а потому никак не решалась бросить своего занудного пожилого любовника. Но может быть, пора?

Безусловно, ничего серьезного из этого знакомства получиться не может — слишком откровенные взгляды этот парень бросает, чтобы их не понять. Но ничего серьезного Вике и не было нужно — ей был нужен, катастрофически нужен, просто повод для того, чтобы изменить свою жизнь. Чтобы внезапно все повернулось вспять и однажды, проснувшись рано утром, она подумала о том, что не знает, что ждет ее сегодня. Не знает, что ждет ее завтра, послезавтра… Она так мечтала об этом.

Она наконец кивнула головой, согласившись с тем, что музыка и в самом деле хорошая, и продолжая смотреть на него сквозь полуопущенные ресницы, думать о своем. Он истолковал ее взгляд по-своему:

— Что-нибудь заказать? Может, еще коктейль? Коньяк? Или, может, просто водки…

— Я не пью водку.

— Что, совсем не пьешь? — удивился он.

— А почему ты удивляешься? Попробовала один раз… Мне не понравилось.

— Тогда коктейль.

У него был глубокий, мягкий и низкий голос. Он обернулся, и почти в ту же секунду к столику подлетел официант. Вика улыбнулась: похоже, у этого человека был редкий дар привлекать к себе людей. Ему даже пальцами щелкать не приходится. Некоторое время они сидели молча, слушая музыку. Потом принесли коктейль. Он поднял свой бокал:

— За знакомство.

«Набор банальностей», — подумала скептически настроенная Вика и все же заставила себя улыбнуться. Он тоже улыбнулся, улыбка ему была к лицу, и Вика подумала, что, наверное, он моложе ее — года на два или на три.

— Меня зовут Вика.

— Очень приятно. А меня зовут Александр.

Имя Вике не понравилось. Ей почему-то с детства не нравилось имя Александр. В сознании отпечатался очередной негатив: «Сейчас он спросит, какие у меня планы на вечер». Сделав еще один глоток, она поставила бокал на стол.

— Послушай, ты всегда такая колючая?