– Боже мой! Под воду, под воду холодную руку суй!

Марта открыла кран и бросилась вон из кухни. Из дальней комнаты раздались звуки падающих на пол предметов. Трофимов сунул руки под струю ледяной воды и выругался. Находиться рядом с Мартой явно было опасно не только для его карьеры, но и для жизни. Не успел он с ней познакомиться, как его от души долбануло током, от него ушла жена, а теперь еще руку ошпарил до кучи! Провидение словно говорило ему: Веня, делай ноги.

Марта вернулась с пластиковым контейнером с лекарствами. Достала какой-то спрей и потребовала, чтобы он дал ей руку. Потом от души нанесла на ожог какую-то пенистую дрянь, подула на нее – ошметки пены упали ему на брюки и на пол.

– Да все нормально, Марта. До свадьбы заживет, – брякнул он и умолк, глядя в ее синие глаза.

– Вчера ты был женат, – усмехнулась Марта.

– А сегодня уже нет, – тихо сказал он и отвел взгляд.

В кухне повисла пауза. Марта снова усмехнулась.

– Быстро, я смотрю, у тебя… меняется семейное положение. Или ты шутишь так?

– Какие уж тут шутки! Я серьезно говорю. Жена от меня ушла.

– Почему? – растерялась Марта. – Надеюсь, причина не в том, что мы с тобой… В смысле… Я хотела сказать… Твоя жена не из-за… той ночи от тебя ушла?

– Нет, – резко ответил Трофимов и снова занялся кофе. – И я не поэтому пришел. Я здесь действительно по служебной необходимости.

– Понимаю… Ты здесь по служебной необходимости… Конечно… Можешь еще раз мне это повторить. А то я ведь и не поняла сразу!

Трофимов повернулся к Марте.

– Марта, прости…

Она улыбнулась, забрала у него турку.

– Хватит мой кофе переводить на ожоги. Дай, я сама сварю. А потом ты, наконец, мне объяснишь, что тебе от меня надо, раз ты пришел по служебной необходимости. И почему ведешь себя так, словно между нами ничего не было. Или для тебя это только незначительный эпизод?..

Трофимов неожиданно схватил Марту за плечи и прижал к стене.

– Для меня это не просто эпизод, в отличие от тебя! Почему ты не сказала, что в ночь убийства была не одна? Ты спала с сыном Долгова, да? Долгов тебя бросил, и ты утешилась на груди его сына? Или бедненького мальчика утешала, ведь его твоя подруга Яна кинула?

Звон пощечины на мгновенье оглушил Веню. Марта оттолкнула его и выбежала из кухни. На плите зашипел кофе. Трофимов машинально выключил конфорку и потер щеку.

Марту он нашел на стульчике, который стоял чуть в стороне от татами, где они совсем недавно занимались сексом. Любовью их животное соитие назвать было нельзя. И было странно, почему эта женщина, внешне похожая на ангела, в постели оказалась демоном. С Эльзой все было иначе, она была чертенком в юбке в жизни, а в постели становилась ласковым и нежным зверьком.

Марта сидела к нему спиной, плечи ее были напряжены. Она услышала шаги Трофимова, обернулась и окинула его брезгливым взглядом. Лицо ее выражало полное разочарование в нем, как в человеке. Трофимов втянул голову в плечи.

– Я не спала с Данилой! – резко сказала она. – Мы с ним просто друзья. Он приехал ко мне, потому что ему было одиноко. Да, я его утешила, но не так…

– Не так, как утешила его отца? – усмехнулся Трофимов. – Ты знала, что Данила спал с Яной?

– Я обязана отвечать на все твои вопросы? – с вызовом спросила Марта. Веня молчал. – Пойду все-таки кофе сварю.

Марта встала и направилась в кухню, Трофимов схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Убери руки! – резко сказала Марта, в очередной раз отпихнув Веню от себя. – Я думала, ты настоящий. А ты… Ты просто жалкая ищейка и притворщик.

– Марта… Я просто делаю свою работу, но мне с каждым днем сложнее отделять ее от чувств к тебе.

– Я тебе не верю. Нет у тебя никаких чувств ко мне, только похоть, – сказала Марта и вышла, Трофимов сел на стул, на котором минуту назад сидела она, закинул ногу на ногу, руки сложил на груди. Может, Марта права? Нет никаких чувств, только сексуальное желание? Но откуда тогда взялась эта бешеная ревность и обида на то, что Марта ему солгала? Разве обиды бывают от желаний? Трофимов прислушался к себе, пытаясь проанализировать чувства, которые он испытывает к Марте. В душе была полнейшая какофония. В кармане завибрировал сотовый. Веня вздрогнул и уставился на экран телефона. Звонила Елена Петровна.

– Я у свидетельницы Клименко. Алиби Долгова-младшего проверяю, – торопливо сообщил Трофимов и внимательно выслушал Елену Петровну. – Вот дерьмо! Понял, Леночка Петровна.

В комнату вошла Марта с подносом. Трофимов сунул телефон в карман. Она поставила поднос с кофе на пол, села на татами, поджав под себя ноги, взяла чашечку, пригубила напиток, неотрывно глядя на Трофимова.

– Ты чем-то расстроен? На работе неприятности? – поинтересовалась она.

– Екатерина Долгова покончила с собой.

Чашечка в руке Марты заплясала, кофе пролился ей на колени, она отставила чашку и со стоном закрыла лицо ладонями.

– Господи, зачем она это сделала? Бедная Катя… – Марта зарыдала. Трофимов пересел к ней. Она неожиданно уткнулась ему в грудь, и он почувствовал сквозь свитер ее слезы. Неловко обнял, погладил по волосам. Она подняла на него заплаканные глаза, они снова поменяли цвет, стали темными.

– Мне холодно, – тихо сказала она. Веня обнял ее крепче. А потом ее губы оказались рядом, и Трофимов не понял, как страсть унесла его в новый огненный водоворот со вкусом горчичного меда. Он так глубоко в нее ушел, что не сразу услышал звонок своего телефона.

– Тебе звонит Эльза, – сказала Марта, кивнув сверху на его телефон. Трофимов вздрогнул и остановился, не слишком вежливо сбросил ее с себя, схватил мобильник. Марта неожиданно захохотала. Веня замер с телефоном в руке, глядя на фото жены. Сотовый умолк.

– Прости, у тебя было очень глупое лицо, – всхлипнула от смеха Марта, обняла его сзади за плечи и нежно куснула за ухо. – Эльза – это твоя жена? Перезвони ей, я буду вести себя тихо-тихо. Честное слово.

Ее руки поползли по груди, ниже, к животу. Трофимов отбросил телефон, перехватил ее руку и усадил Марту к себе лицом, на свои колени, запустил ладонь в волосы, впился в шею. Марта застонала, выгнулась и оставила след своих ногтей у него на спине. Кошачьи когти, заживать будут неделю, мелькнула мысль… «Но теперь я свободный мужчина», – подумал Трофимов и утонул в ней.

Сотовый больше не звонил. Марта поправила черные кружевные чулки, надела платье, заплела косу. На ее нежной шейке был виден след, который он оставил в порыве страсти. Стало неловко. Трофимов зажмурился. В данную минуту он себя ненавидел. Эльзе он никогда не ставил на теле таких отметин. Секс с женой всегда напоминал не исступление, а иронию. Они всегда смеялись в постели, валяли дурака и нежно ласкали друг друга, изучали друг друга, наслаждались друг другом. А Марта будила в нем первобытные инстинкты и сладострастность, превращала в похотливого зверя. Он получал мощную разрядку, невероятные по силе ощущения, но после секса наступало опустошение. После любви с Эльзой, напротив, он наполнялся счастьем. По всему выходило, что с Эльзой ему было лучше, и свои чувства к ней он мог сформулировать одним емким словом – любовь, но отчего-то тянуло к Марте. Совсем он, наверное, идиот!