Многие люди согласны с такой политикой, некоторые выражали недовольство. Были и целые страны, что выступали против. Все были усмирены. Большая часть населения Земли, конечно же, хотела жить спокойно, кушать, растить семьи и не думать о более глобальном. Нельзя сказать, что мир ликовал от страдания россиян, о многих вещах они и не догадывались.

Государства же, стремившиеся к суверенитету, к многополярности, обвинялись в интересах разрушить хрупкий карточный домик, цветущий сад, построенный лучшими умами. Какая-то информация проникала из-под купола во внешний мир. Среди людей ходили слухи.

Для многих Россия была стерта с горизонта. Можно привести аналогию с прошлым: к концу 16 века наша страна на европейских картах была изображена как лес. Просто нарисованные деревца, никаких четких границ и городов. И речь не про 12–13 века, когда мы были на отшибе и под гнетом монгольских захватчиков. Но вскоре поляки пришли в Москву и, недооценив масштаба страны, духа, вскоре потеряли власть. В том же веке перед походом в Россию в Речи Посполитой тиражировали материалы с гравюрами-карикатурами — пьяные и злые дикари. Нас рисовали похожими на турков и убивающими детей, тем самым рифмуя русскую и турецкую угрозу.

Такая демонизация врага всегда актуальна, и подобные инструменты использовались и Гитлером, в пропаганде которого советских людей рисовали как злых, круглолицых, узкоглазых монголоидов. Затем формы подобных приемов менялись, становились более филигранными, но суть не менялась. В 90-ых возникали последние попытки использования подобной риторики, а когда купол устоялся и все расслабились, то перешли к новой ступени — предание забвению.

А в замке, на зеленом холме в окружении пастбищ и лесов, все так же прожигал свою жизнь Михаил. Порой у него возникало чувство ностальгии по родине. Он украсил свой дом русскими артефактами, которые напоминают ему о доме. Он часто ест и много пьет, словно чтобы заглушить пустоту. Днем он бродит по территории, любуясь красотой природы, а ночью сидит у камина, размышляя о том, что могло бы быть с ним, если бы в его любимой стране все пошло иначе.

Его скудный бюджет не позволял даже завести второго повара, но он старался выживать, иногда проводил время играя на пианино или в шахматы с друзьями, время от времени приезжающими в гости. Он хотел стать хорошим русским, но для всего мира за куполом он был никем.

Про таких мигрантов как он, в схожих ситуациях времен Второй Мировой войны писал все тот же выходец из Российской империи, один главных нацистских идеологов и функционеров Розенберг. Он активно выступал против сотрудничества с русскими эмигрантами. Он был убежден, что Белое движение, которое существовало тогда в Европе, — это бомба замедленного действия. «Они выступают за великую и неделимую Россию. А термин "великая и неделимая Россия" — это антигерманский термин. Так же, как христианство», — полагал Розенберг.

Еще из его античеловеческих высказываний можно отметить идею создания Украинской автономии, которая должна была выступить своеобразным противовесом всему русскому. Науськивание народов против друг друга — инструмент не новый. Но в конце концов, он сам, оставаясь министром восточных оккупированных территорий, фактически утратил контроль над ними, а Геббельс отнял у него весь сектор пропаганды.

Коровки мирно паслись на зеленых лугах, а пастух сидел на ступеньках старого каменного дома и кушал сэндвич. Он любовался садящимся за холмы солнцем и думал лишь о том, как здесь хорошо.

Слет партизанских школ

Бронированные машины чиновников и спецслужб рассекали по городу — им не нужны были мигалки, потому что пробок не существовало более, а лишний раз привлекать внимание людей не стоит. Служители закона искали шпионов, а бюрократический аппарат страны носился по ведомствам, наводил порядок и спасал свои пятые точки.

Серое небо висит низко, и дождь стучит в окна зданий. Улицы полны людей, спешащих по тротуарам с зонтиками в руках. В ненастную погоду, когда москвичи занимаются своими повседневными делами, царит атмосфера волнения. Улицы скользкие от воды, и звук грома эхом отдается вдалеке. А воздух насыщен влажностью, в воздухе чувствуется слабый запах мокрого асфальта.

В это время в старой квартирке в Савеловском районе Москвы царила атмосфера тепла и уюта, несмотря на ненастную погоду за окном. Комната освещена несколькими тусклыми лампами. Стены украшены различными плакатами. Среди собравшихся в этом уютном месте царит дух товарищества — друзья, разделяющие общие ценности и цели, объединенные стремлением бороться за то, во что они верят.

Паша опаздывал, так как его задержали на работе, ребята ждали уже около десяти минут. Вот он спешит по ступеням на третий этаж. На лестничной клетке ему повстречался худой мужчина, в синем галстуке, в очках и с чемоданчиком в руке.

— Здравствуйте, — Паша со всеми старался быть вежливым.

— Доброго вечера, — услышал он уже отдаленно от Худенькова.

Дверной звонок был очень тихим, но это была не поломка — зачем лишний раз привлекать внимание соседей? Макс открыл дверь, приложил палец к губам и за руку затащил Павла в коридор.

— Здравствуй, друг. Сейчас надо быть осторожным и очень тихим. Ты же знаешь, что происходит? Пойдем, тебя ждали только, — сказал владелец квартиры без лишних эмоций, что было нетипичным для него. Было видно, как он взволнован.

В просторной комнате, которая служила и спальней, и гостиной одновременно, на старом потрепанном диване и стульях около него сидела вся компания. Вера тоже уже была здесь.

Его в первые секунды даже не заметили, ребята были погружены в обсуждения. Они рассказывали друг другу об облавах, которые прошли по всей их стране, обсуждали стратегии сопротивления. Несмотря на трудные обстоятельства, в которых они оказались, их разговоры пронизаны не страхом, а духом надежды — вера в то, что вместе они смогут изменить ситуацию. Несмотря на ненастье погоды снаружи, внутри этих стен царило чувство безопасности и солидарности, они собрались, чтобы поддержать друг друга и узнать о планах.

— Но это же подлость! — где-то под боком выкрикнул Стас.

— Как там говорили в том фильме? «Одиссея капитана Блада», кажется… Сегодня подлостью в Англии никого не удивишь, она даже сидит на троне! — парировала Вера.

— Я все равно в бешенстве.

— Ребят, вы хоть с Пашей-то поздоровайтесь, — тут же встрял Макс, пытаясь обратить внимание, — вежливость даже в чрезвычайной ситуации никто не отменял.

Все поздоровались, но, впрочем, эмоций в этих словах было немного. Все сосредоточены на их общем деле. Лишь Вера встрепенулась, желая вместе усесться на краешке дивана.

— Партизаны держат город, а