Ах, негодяй, мерзавец, грубиян! Как же она его сейчас ненавидела! Пенелопа смотрела на Кэмдена, изо всех сил сдерживая слезы.

– Низко играть на моем чувстве долга, Кэм.

Он пожал плечами.

– Но ты – моя единственная надежда сохранить репутацию незапятнанной.

Пен невольно попятилась. Судорожно сглотнула.

– Пойми, наш брак станет настоящей каторгой.

Кэмден снова пожал плечами. Тихо вздохнув, сказал:

– Как-нибудь переживу.

– Не уверена, что это по силам мне, Кэм.

Он побледнел, и Пен вдруг поняла, что очень обидела его, сама того не желая.

– Я приложу все силы к тому, чтобы сделать тебя счастливой, Пен.

Голос ее заметно дрожал, когда она с трудом произнесла:

– Этого недостаточно, Кэм.

Он едва заметно улыбнулся, так как знал, что уже почти выиграл.

– Должно быть достаточно, Пэн. – Эти его слова прозвучали как эпитафия их браку.

Пен довольно долго молчала. Наконец решилась спросить:

– Но даже если мы поженимся, – не понимаю, как мы сумеем избежать скандала?

– Это будет очень легко, – тотчас же ответил Кэмден, и в голосе го сквозила уверенность.

Пенелопа поморщилась и пробурчала:

– Для тебя все всегда было легко, не так ли?

Кэм покачал головой.

– Нет, не всегда. Ты заставила меня ждать почти десять лет.

– Не болтай глупости! – резко проговорила Пенелопа, но оба они знали, что она спорила лишь из гордости. – Общество считает, что мы женаты, хотя это совсем не так. И если кто-нибудь узнает правду, то наши дети будет признаны незаконнорожденными. – При мысли о том, что у нее действительно могли бы быть дети от Кэмдена, сердце ее болезненно сжалось. Но Кэму и впрямь нужен наследник. О его собственном происхождении до сих пор ходило множество сплетен, поэтому он обязан был позаботиться о том, чтобы его дети оказались самыми что ни на есть законными.

Но сможет ли она, Пен, лежать в его объятиях, понимая, что он обнимает ее лишь из чувства долга? Сможет ли она лежать в его объятиях, делая вид, будто он ей всего лишь нравится, в то время как каждая клеточка ее тела твердила его имя?

– Позволь изложить тебе мои соображения, – с невозмутимым видом произнес Кэм. – Мы скажем, что безумно влюбились друг в друга в Италии и поженились в глухой деревушке по римскому католическому обычаю, потому что просто не могли ждать.

– Как романтично… – со вздохом заметила Пен.

Однако Кэм, оставив ее слова без внимания, продолжал:

– И мы устроим скромную свадебную церемонию в Фентонуике в соответствии с английскими законами – чтобы подтвердить наш брак. Ты носишь траур по Питеру, поэтому столь скромная и поспешная церемония ни у кого не вызовет вопросов.

– Очень… интересно, – пробормотала Пен. На самом же деле решение и впрямь было блестящим, и если бы Кэм не играл с ее судьбой с такой легкостью, то она непременно поаплодировала бы ему. – А что если найдутся те, кто поставит под сомнение законность заключенного на континенте брака?

Кэмден пожал плечами.

– Большинство поверит в эту историю, особенно – после того, как на свет появится первый ребенок.

Пенелопа вскинула брови.

– И сколько же детей вы планируете завести, ваша светлость?

Губы Кэма дрогнули в усмешке.

– Перспектива отцовства вызывает у меня желание создать целую династию.

– А мне от подобной перспективы делается дурно, – огрызнулась Пен.

Кэм внимательно посмотрел на нее и уже с совершенно серьезным видом сказал:

– Пен, прости. Я знаю, ты хотела совсем не этого. Если бы я не вторгся в твою жизнь, ты до сих пор была бы свободна.

Пенелопа выпрямилась и решительно сказала себе, что семейная жизнь с Кэмом вполне ей по плечу. Да, она выдержит. Многие семейные пары ведут подобный образ жизни. Наверняка, заполучив от нее ребенка, Кэм обратит свое внимание… на что-то другое.

О, проклятье, как же ей не хочется думать об этом! Да-да, он наверняка заведет любовницу, и она, Пен, ничего не сможет с этим поделать! Более того, она будет не вправе требовать от мужа эмоциональной привязанности или верности. Ведь это – брак по расчету. Своего рода деловое соглашение.

О Господи! Если она не прогонит прочь подобные мысли, то начнет скулить точно заблудившийся щенок.

Пенелопа говорила себе, что ей следовало собраться с духом и проявить смелость. И все же, когда она представила, какая безрадостная жизнь ожидала ее в течение многих лет, ей захотелось закричать и заплакать, захотелось заявить, что это нечестно.

– Но не ты же виноват в том, что корабль затонул. И не ты виноват в том, что Питер попросил твоей помощи.

– В твоих словах есть здравый смысл, – кивнул Кэм. – Здравый смысл, – но не более.

Пен попыталась улыбнуться, хотя ей казалось, что на ее лице застыла гримаса ужаса. Она чувствовала себя так, будто входила в длинный утопавший в темноте тоннель.

– Ты выбрал на удивление благоразумную герцогиню, Кэм. И надеюсь, оценишь ее по достоинству.

Лит-Хаус, Лондон, конец марта 1828 года

– Я же умоляла тебя не ходить к моему брату. Почему ты меня не послушал?! – Дрожа от гнева, Софи мерила шагами маленькую китайскую беседку. А кружение подола нежно-желтого платья придавало девушке совершенно неуместный сейчас праздничный вид.

– Прости, дорогая. – Опустившись на скамью, Гарри терпеливо сносил вполне оправданную вспышку гнева своей возлюбленной. Он впервые увиделся с Софи после обернувшейся кошмаром встречи с ее братом три дня назад. – Но мне ненавистны встречи украдкой. Я хотел, чтобы все было открыто и честно.

– Я же сказала тебе, что он не одобрит твоих ухаживаний, потому что хочет выдать меня замуж за Десборо. – Софи говорила почти шепотом, так как их могли обнаружить в любую минуту, хотя беседка и находилась среди ветвистых деревьев в дальнем конце сада.

Уже перевалило за полдень, и садовники закончили работу, а остальные слуги обедали в доме. Лит же отправился в клуб.

– Я надеялся, что он даст мне шанс, – с виноватым видом пробормотал Гарри.

Софи перестала расхаживать по беседке и пристально взглянула на возлюбленного. Тот вздохнул и потупился, а она вновь заговорила:

– Нужно было поверить мне, когда я сказала, что этого не случится.

– Да, нужно было. – Молодой человек поморщился от отвращения к самому себе. – Но Софи, настоящий джентльмен не должен рисковать репутацией женщины, которую любит.