— А еще я хочу проводить время с вашей сестрой. Гарри обрадовался.

— С Леатрис? Конечно, общайтесь с ней сколько угодно. У вас много общего.

Клер внимательно взглянула на него.

— А как вы думаете, что именно мне нравится?

— Ну, книги, история. И вам очень нравятся шотландцы. Она улыбнулась, и Гарри облегченно вздохнул. О, эти женщины с их романтической любовью, черт бы их побрал! Все его любовницы так похожи. Им мало присутствия мужчины, он еще должен все время доказывать свою любовь.

— Я знаю, Леатрис любит книги. А что еще?

Гарри потянулся за своим бокалом. Он привык, что за его спиной всегда стоит слуга. Он никогда не наливал сам себе вино.

— Кроме Джеймса Кинкайда? Клер села к нему на колени.

— Кто такой Джеймс Кинкайд? — Гарри чуть было не прикусил язык от досады на себя.

— Да никто. Я неудачно пошутил. Поверьте, этот человек, наверное, уже умер. Я уверен, его давно нет в живых.

— Но кто он?

Гарри осушил бокал и потянулся за бутылкой, стоявшей в серебряном ведерке на столе. Чтобы достать вино, ему пришлось бы отвернуться от Клер, и он решил, что делать этого не следует. Женщинам иногда приходят в голову странные мысли. Если он отвернется от Клер, она может решить, что безразлична ему.

— Леа влюбилась в него, когда была девочкой. А может быть, она всегда любила его, не знаю. Я был тогда совсем маленьким. — Он действительно не помнил, что случилось, когда его сестра в первый и единственный раз в жизни бросила вызов их матери, зато прекрасно помнил, что случилось потом. Он до сих пор не мог забыть, как кричала Леатрис в комнатах старого дома.

— Так что же случилось?

— Кинкайд был совершенно неподходящей для нее парой. Леа ведь дочь герцога, а Кинкайд… — Гарри замолчал, увидев на лице Клер то выражение, которое появляется у женщин в предчувствии чего-то романтического.

— Кинкайд был — если он действительно умер — ужасным человеком. И очень странным. Ходил, разговаривал сам с собой. Из его карманов то и дело выпадали какие-то бумажки. Деревенские мальчишки бегали за ним и дразнили. Мама была права, не разрешив Леа выйти за него замуж.

— Но Леатрис так и осталась одна.

Гарри покачал головой. Он не собирался рассказывать Клер о войне, которая шла между матерью и дочерью. Леа заявила, что раз она не может выйти замуж за любимого человека, то не выйдет ни за кого. Мать сказала, что, если Леа не подчинится, она превратит ее жизнь в ад. Леа ответила, что лучше это, чем брак с нелюбимым человеком. Она не хочет повторить судьбу матери. Это было последним проявлением непокорности Леатрис. Гарри знал, что мать сломила сестру, она была сильнее всех.

Клер встала, и Гарри немедленно потянулся за бутылкой.

— Гарри, я должна чем-нибудь заняться. В Америке я так привыкла…

Гарри считал, что все американцы вечно чем-то озабочены. Они не понимают, как это можно спокойно сидеть, ничего не делая. Они или работали, или рассказывали о том, что собираются делать.

— Конечно, дорогая, вы хотите что-то делать. Нам всем нужно работать. Жизнь человека на земле ничего не стоит, если он не совершит чего-нибудь значительного. — Эту фразу Гарри где-то прочитал и был очень доволен, что вовремя вспомнил ее. — А что именно могло бы занять вас?

Клер посмотрела в окно. Уже стемнело, но шторы не были задернуты. Она видела в стекле их с Гарри отражения. Она обернулась.

— Я хочу увидеть все ваши владения. Хочу, чтобы вы представили меня вашим управляющим. Пусть мне покажут, как идут дела, как вы управляете поместьем.

Гарри натянуто улыбнулся. Он не узнал бы управляющего Брэмли, даже если бы встретился с ним у себя в гостиной. Пришлось бы позвать Чарльза, чтобы тот помог.

— Конечно. С удовольствием сделаю это. Еще что-нибудь? — «Может, тебе Луну с неба достать», — подумал он. Пусть никто потом не говорит, что он не заработал миллионы своей жены.

— Гарри, вы действительно сами управляете этим и другими домами и поместьем?

«Черт бы побрал этих американцев с их культом труда!» — подумал Гарри. Все они, от мала до велика, считают, что человек должен работать. Этого он понять не в состоянии, и уж тем более согласиться.

— Конечно, дорогая. Эта работа отнимает много времени. Почему вы сомневаетесь?

— Тревельян сказал, что вы никогда не работали. — Она улыбнулась. — Да Бог с ним, с Тревельяном! Все это в прошлом. Я собираюсь начать новую жизнь. Я должна многое узнать, многому научиться. Не могли бы мы завтра утром, пораньше, поехать верхом? Я хочу начать осмотр владений. Изучить их.

— Да, конечно, это возможно. Я возьму вас с собой, как только рассветет. Но, может быть, вы привыкли спать дольше? — спросил он с надеждой в голосе.

— Нет, мне достаточно нескольких часов. И я хочу встретиться с вашей матерью. Прошу вас, Гарри, узнайте, жив, Джеймс Кинкайд, и если да, то где он живет.

Гарри сделал большой глоток вина, чтобы сдержат громкий стон.

— Я уверен, что он умер. Мне говорили, что его раздавила телега. Он, кажется, зазевался. А теперь, дорогая, не пора ли вам отдохнуть?

— Да, я думаю, пора. Гарри, я чувствую, что теперь все будет в порядке. Не знаю, зачем я так много времени проводила с этим человеком, ведь я могла быть с вами! С завтрашнего утра начинается новая жизнь. — Клер обвила его шею руками, поцеловала в лоб, а он погладил руку девушки.

Клер ушла. Гарри сидел неподвижно, пока не пришел слуга, чтобы убрать со стола.

— Позовите ко мне Чарльза, — приказал он.

— Полагаю, мистер Соренсон уже ушел к себе, сэр.

— Так вытащите его из постели! — рявкнул Гарри. — Он должен рассказать мне, кто управляет этим домом и как это делается. — Гарри выпил и подумал: неужели его предкам тоже приходилось так страдать ради того, чтобы жениться на деньгах.

Клер проснулась на следующее утро очень рано. Мысль о том, что она проведет день с Гарри, делала ее счастливой. Она сошла вниз, и ей сообщили, что Гарри еще не вставал: он лег очень поздно, был занят делами имения. Слуга доложил Клер, что обычно Гарри встает с петухами. Произнося эту заранее заготовленную фразу, он с трудом сдерживал улыбку.

Клер ждала Гарри в холле, и вот наконец он спустился — изысканно одетый, готовый к осмотру имения. Он представил Клер Чарльза Соренсона, своего управляющего, который должен был их сопровождать. Девушка была несколько разочарована — значит, они не будут одни, — но проглотила обиду и направилась вместе с Гарри в конюшню.

Она впервые попала сюда при свете дня и изо всех сил старалась не вспоминать ни Тревельяна, ни капитана Бейкера.

Она была удивлена, увидев, в каком образцовом порядке содержится конюшня. Но больше всего ее поразил водопровод, ведь в доме его не было.