И этому было логическое объяснение, так как большинство богатых и очень богатых людей получали свои миллионы и миллиарды отнюдь не трудом своей жизни и уж тем более не своим умом, талантами или организаторскими способностями. Большие деньги в постсоветских обществах зарабатывались совсем иным способом. За несколько лет делались целые состояния, и все это можно было получить, лишь имея доступ к государственной кормушке, откуда разворовывалось все и всеми доступными способами.

Дронго мог бы размышлять над этим еще долго, но позвонил его мобильный телефон.

«Проклятый аппарат, – подумал эксперт, с ненавистью глядя на свой телефон. Кажется, я скоро получу сильное облучение из-за этого мобильного монстра».

Но телефон продолжал звонить. Не хотелось признаваться даже самому себе, что его оскорбила и обидела пьяная выходка Юлия Горчилина. Он взял телефон.

– Слушаю, – негромко произнес он. Если это звонит Горчилин, чтобы извиниться, то он просто пошлет его куда-нибудь подальше. Но это был не Горчилин. Это позвонил Поплавских из Витебска.

– Нам удалось сличить списки, – сообщил следователь, – и можно сказать, что нам просто повезло. Один из турецких граждан, который был в Нальчике через два дня после убийства, оказался в нашем городе через пять дней после смерти Феликса Макаровича. Мы пропустили список через компьютер, и он выдал нам этот результат.

– Как его фамилия? – быстро спросил Дронго.

– Энвер Халил, шестьдесят пятого года рождения. У него турецкий паспорт. Вы же знаете, что с Турцией у России и Белоруссии особое безвизовое соглашение. Он прибыл к нам ровно через пять дней после взрыва у исполкома, а в Нальчик – через два дня после убийства полковника Эльгарова. Не знаю, кто это такой. Возможно, турецкий журналист, который собирает информацию, или сотрудник турецких спецслужб, который тоже разыскивает убийцу. Но я завтра сделаю запрос в пограничную службу нашей республики. Возможно, он действительно работает либо напарником, либо помощником убийцы, подчищая за ним его огрехи. Или он сотрудник турецких спецслужб. Я думаю, что сумею убедить прокуратуру республики сделать запрос в Турцию.

– На это уйдет много времени, – мрачно заметил Дронго.

– Ничего другого я предложить не могу. Мы и так сделали все, что смогли. Я считаю, что нам просто повезло. Этот турок останавливался в том же отеле, где и Тауфик Сабри. Возможно, они заранее условились остановиться в этой гостинице. Но он прибыл уже после отъезда ливанского «специалиста» и через пять дней после смерти Гордицкого.

– Я все понял, – сказал Дронго, – большое спасибо. Вы мне очень помогли. Постарайтесь сделать запрос в Турцию. А я тоже предприму кое-какие шаги.

– Завтра доложу прокурору, – пообещал Поплавских, – но только после того, как получу сообщение из нашей пограничной службы.

– Конечно. Я вас понимаю.

Дронго положил мобильный на стол перед собой, взял чистый лист бумаги и ручку. Итак, есть убийца Тауфик Сабри, ливанский бизнесмен, который наверняка был причастен к убийству Ахмета Эльгарова и взрыву в Витебске. Ему под шестьдесят, он был в Тбилиси и пытался взорвать офис Шалвы Чиладзе, а затем полетел за ним в Баку. Пока неизвестно, кто этот человек и почему он так настойчиво преследует бывших товарищей Горчилина.

И есть неизвестный второй. Турецкий гражданин Энвер Халил, шестьдесят пятого года рождения. Который «случайно» оказался в Витебске через пять дней после смерти Феликса Гордицкого и в Нальчике через два дня после смерти Ахмета Эльгарова. Случайность абсолютно исключается. Значит, есть второй неизвестный. Но почему он приезжает в эти города только через несколько дней после свершившихся преступлений? Может, это действительно какой-то турецкий следователь или оперативник, который ищет преступника, действующего под ливанским паспортом? Или это новый ход, придуманный убийцей? Ведь он так здорово «развел» их в тбилисской больнице. А если этот турок работает на убийцу? Он не просто появляется в городах после убийства, он участвует в похоронах или поминках по усопшим, слушает всю информацию, пытается вычислить остальных друзей погибшего… Очень похоже. Возможно, в Нанте должен был действовать именно этот убийца, пока сам Тауфик Сабри был в Баку.

Итак, они имеют уже двоих противников, и, судя по всему, этот турок гораздо моложе убийцы. Уже поздно. Нужно было попросить Поплавских запросить фотографию турка через пограничную службу Белоруссии. Ничего, он позвонит ему завтра. Тогда получается, что убийц уже трое. Целая банда: Саламбек Музаев, отпечатки которого найдены в Нальчике, турецкий гражданин Энвер Халил и ливанский бизнесмен Тауфик Сабри. Не слишком ли много на оставшихся в живых? Субботин уже недосягаем для бандитов, Чиладзе удалось надежно спрятать. Значит, попытаются убить только Горчилина, который ведет себя так глупо и по-свински. Нужно, конечно, поехать и попытаться его спасти, но этот богатый идиот сам выбрал себе судьбу. И все-таки будет обидно, если все закончится смертью Горчилина. Но и звонить ему прямо сейчас нельзя. Он не поймет, что эксперта волнует его жизнь, а не гонорар за проведение расследования. Он в таком состоянии, что с ним лучше сейчас не разговаривать.

Дронго поднялся и отправился в ванную комнату, чтобы умыться. Нужно что-то делать, иначе потом будет поздно. Нужно еще раз сесть и подумать, кто эти трое и почему они объединились. Он снова уселся за стол, когда раздался телефонный звонок. На этот раз звонил городской телефон. Он услышал, как включился автоответчик, предложивший позвонившему оставить информацию. Голос, который он услышал, заставил его вздрогнуть. Он не мог не узнать этот голос.

– Добрый вечер. Если вы еще не добрались до дома, то очень жаль. Но я на всякий случай оставлю свое сообщение. – Это был голос ливанского бизнесмена Тауфика Сабри. – Должен признаться, что вы меня удивили, когда смогли так быстро меня вычислить в бакинском отеле. Я решил вернуть вам долг и вычислить ваш городской телефон, господин Дронго. Не удивляйтесь, что я про вас знаю. Вы слишком известный эксперт, и только вы могли так быстро меня вычислить. Только вы могли вернуть из Нанта Леонида Субботина обратно в Париж и отправить его по неизвестному мне адресу. Но вы напрасно волновались за его семью. С водителем Гордицкого получилась накладка. Обычно в перерыве Гордицкий сам ездил домой за рулем, отпуская водителя пообедать, – водитель жил рядом с исполкомом. Но в тот роковой день парень сам сел за руль. А в остальном можете не беспокоиться, семьям наших «героев» ничего не угрожает. Меня интересуют только главы эти семей. Их осталось только трое. Двоих вы уже спрятали. Третий в Москве и не очень прячется. Это просто не в его характере. Я думаю, вы уже поняли, что я все равно не отступлю и найду всех троих. Поэтому я и позвонил вам. У вас репутация отличного профессионала и нормального человека. Не нужно пытаться мне мешать. У вас все равно ничего не получится, только потеряете имя и репутацию, а если будете упорствовать, то и жизнь. Я поэтому вам и позвонил, чтобы вы поняли мои возможности. Я все равно найду этих людей, и меня никто не остановит.

Дронго слушал, закусив губу. Он понимал, что ему лучше не отвечать, чтобы не вступать в полемику с позвонившим. Нужно было дать возможность убийце выговориться.