Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да когда ж всё это закончится!
Скромником он не был, да и светской жизни не боялся. Однако и находиться в центре внимания было крайне неуютно. Возможно, когда-нибудь потом он искренне будет считать балы и приёмы праздниками, но пока – нет.
Приём улану не слишком понравился – жарко, душно, всеобщее внимание, не до конца оправился от ран… Однако все неприятности искупались простым фактом – ему вручили ордена.
Мария-Терезия – рыцарский крест своего имени, лично. А Август III Саксонец – король Польши и Саксонский курфюрст, вручил (через посланника) военный орден Святого Генриха. Приятно? А если учесть, что ордена нынче давали крайне скупо и мало кто из заслуженных царедворцев высокого ранга имел хотя бы один… То награждённый сразу двумя орденами человек становился известен всей Европе.
Глава десятая
Рождественские праздники пролетели в балах и приёмах. Однако пришлось несколько раз, навестить католические храмы – редкое событие в жизни попаданца. За все эти годы Владимир посещал мессы и приходил на исповедь от силы раз тридцать – да и то, выяснив предварительно, какие священники не слишком лезут в в душу. Вот и сейчас:
– Грешен, отче.
– Убивал?
– Да, отче.
– Во время боя или разбойным путём?
– Во время боя.
– Отпускаю тебе грехи твои.
– Прелюбодействовал?
– Да, отче.
– Силком кого принуждал или угрозами?
– Нет, отче – всё по согласию.
– Отпускаю тебе грехи твои…
Остальная исповедь прошла в том же духе – без лишних подробностей. Выйдя из исповедальни с явным облегчением, он перекрестился. Забавно, но его облегчение после исповеди все считали поведением искренне верующего человека – пусть и небрежного к церковной службе. На деле же – экстремал чувствовал себя как во время прыжков по крышам – "Штирлиц никогда не был так близко к провалу". Попросту говоря – священникам и монахам он не слишком доверял, скептически относясь к тайне исповеди[74]. При это в душе те могли залезть так, что куда там дипломированным психологам…
Не так давно супруг Марии-Терезии, а по совместительству – Император Священной Римской Империи Германской Нации[75], преподнёс князю подарок – вернул часть владений. Часть эта была достаточно символической и по словам людей знающих – настолько разорена войной, что в ближайшие годы дохода от владений ожидать бессмысленно, да и потом не зажируешь.
Однако – статус. Дело в том, что Грифичи являлись рейхфюрстами – то есть имперскими князьями, имеющими право голоса в Рейхстаге. После отстранения от власти и потери владений (в основном – не совсем законными и откровенно незаконными методами), их звание подвисло.
То есть князьями Грифичи оставались, но имперскими – как бы не совсем. С одной стороны – они принадлежали к старейшим, исконным князьям и лишить их этого права не мог никто. С другой – рейхсфюрсты обязаны были иметь хотя бы символические ленные владения в Германской Империи.
Ну а после подарка "непоняток" больше не было. Кстати – подарок был одним из "выморочных" поместий, на которое не нашлось достаточно близких законных наследников, так что императору возврат поместья законному владельцу не стоил ни единого талера.
Почесав в затылке, имперский князь посоветовался с Кейзерлингом…
– Сколько таких выморочных владений? – Переспросил посланник, задумавшись, – да много, пожалуй. Они там как пауки в банке – добрая половина владельцев сидит в поместьях не совсем законно, да и войны… Документы и в самом деле могут быть утрачены.
Герман с уважением взглянул на Владимира:
– Сработает. Не сразу – на годы растянется, но сработает.
А решение улана было простым – из трофейных талеров он отсыпал три тысячи одной из самых уважаемых адвокатских контор и поручил заняться возвратом поместий. Обстановка сейчас достаточно благоприятная с политической точки зрения – Мария-Терезия и император Германский непременно поддержат его, ведь владения эти в большинстве своём находятся в Пруссии – исконном враге Австрии. Ну а оторвать их – сам бог велел…
Другая часть владений принадлежала союзной Швеции, но там помнили, что некогда представители Померанской династии правили страной – и достаточно успешно. Так что явного отторжения идея возвращения Грифичей в Большую Политику у шведской аристократии не вызывала. То есть противников хватало, но так – в меру.
Забавно, но после этого попаданец стал формальным главой государства, если верить юристам. Имперский князь? Да! Земля есть? Тоже да. Ну и всё – согласно неким замшелым (но действующим) законам, теперь он мог отправлять посольства, содержать двор или армию и награждать орденами и титулами. Но лучше не увлекаться, ибо глава-то он глава, но всё-таки формальный, а точнее даже – условный.
Императору пришлось делать ответный подарок – сроком на один год делегировать ему свой голос в Рейхстаге. Будет сотрудничество и дальнейшая помощь – будет голосование в нужном ключе…
Во время Рождественских праздников уланский полк наконец-то прибыл на зимние квартиры – в тот самый дворец, где они останавливались в прошлом году.
– Да сам хозяин и предложил, – довольно сказал Лисьин, выросший до сержанта. Бесцеремонно и даже несколько вызывающе развалившись в кресле, он поедал один апельсин за другим и рассказывал новости.
– Ну ты ж помнишь как мы стояли – ничего не порушили, разве что в нескольких залах сделали печки да деревянные перегородки. А так – чистенько и даже кое-что подремонтировано.
Сержант вгрызся в сочный, но откровенно кисловатый (по мнению попаданца – здесь селекция только начиналась) апельсин и несколько невнятно продолжил:
– Походил после нашего отъезда, посмотрел – и сам предложил свой дворец нашему полку. А что? Деньги за постой приличный, ремонт после нас не нужен… Знаешь, даже поварих и прачек из своих деревень нанял – говорит, так будет честно, плату за аренду нужно отрабатывать.
После захвата Берлина и последующих сражений, на улан просыпался очередной дождь повышений в званиях и наград. Самого попаданца наградами от русского правительства пока обошли, но Чернышёв уверенно говорил, что наградят в Петербурге – недаром уже вызвали. Ну а остальные…
Рысьев стал полковником и получил от Елизаветы табакерку[76] и небольшое, но крепкое имение неподалёку от Столицы, так что выходец из родовитой, но нищей семьи, был совершенно счастлив. Бригадир Пушкарёв, бывший командир полка, получил орден Александра Невского и повышение до генерал майора за умелое руководство конницей. Поместья он не получил, но был пожалован деньгами – и это с учётом того, что за Берлинскую экспедицию он уже получил кругленькую сумму – трофейную.
Награды (нет, орденов больше не было – были всевозможные табакерки