— Садики, что вы творите?

— Организую поединок моего действующего чемпиона. Как вы можете видеть...

— Но вы сообщили о бое с участием совершенно других противников! В предоставленных вами данных по этому поединку ничего не говорится о забраке и аквалише. А это означает, что вы намеренно отошли от регламентов Игорной комиссии... — Он помедлил. — Или вашу систему взломали.

— Взломали? — Садики усмехнулась. — Уполномоченный, уверяю вас...

— У вас есть другое объяснение?

— Да будет вам. — Она бросила взгляд на Дакарая, как будто он, вопреки всему, мог высказаться от ее имени. — Если вы позволите мне провести расследование...

— Для расследования уже слишком поздно. Сегодня вы в последний раз перешли черту. — Зловещее молчание придало дополнительный вес его властности. — Галактическая игорная комиссия закрывает вас.

— Что?

— Вы меня слышали.

— Вы... — Выражение лица Садики не изменилось, но ее шея покраснела, и этот цвет медленно распространился по лицу, дойдя до самых корней волос. — Не вынуждайте меня делать этот шаг, Драгомир.

— Если вы полагаете, что мне не хватит полномочий, вы глубоко ошибаетесь. Если вы думаете, что я блефую, вы тоже ошибаетесь. И на вашем месте я бы запер всех заключенных по камерам, пока все не уладится.

— Теперь вы мне будете рассказывать, как управлять моей тюрьмой?

Хлорус пристально посмотрел на нее:

— Вам следует благодарить меня. Ваши проблемы гораздо серьезнее. И если бы вы предприняли хоть слабую попытку ранее выслушать меня, ваши дела не оказались бы в столь плачевном состоянии.

— Я же вам говорила, что хатты не проявляют ни малейшего ин...

— Клан Десилиджик уже проник в вашу тюрьму, — заявил уполномоченный.

— Прошу прощения?

— По данным разведки, которые я только что получил, их агенты уже несколько месяцев находятся в «Улье-7» и предпринимают постоянные попытки что-нибудь разузнать про Радика. Их точное количество неизвестно, но документы, положенные мне на стол, свидетельствуют, что в данный момент их в вашей тюрьме значительное количество.

— Вы уполномоченный Комиссии по азартным играм, — сказала Садики. — Каким боком это касается вас?

— Давайте будем считать, что кому-то нужно присматривать за вами. — Хлорус вздохнул. — Я знаю, что вы способны влипнуть по уши.

Садики позволила себе сделать медленный вдох — восстановить душевное равновесие. Все эти годы появления Хлоруса заставляли ее вспоминать мимолетный роман, вспыхнувший между ними в бытность ее руководителем отдела сабакка в казино «Чужеземец» на Корусанте. Она была тогда очень юной, только-только заняла эту должность и легко поддавалась влиянию; высокое положение ухажера ее пленяло. Кончилось все плохо — взаимными обвинениями. Но сейчас не время и не место, чтобы эксгумировать этот труп и выяснять, теплится ли еще в нем жизнь.

Она заставила себя улыбнуться. Просто по обязанности.

— Драгомир, очень мило с вашей стороны. В обычных обстоятельствах это мне весьма польстило бы, но...

— Молчите. Просто молчите. — Хлорус сделал паузу. Когда он заговорил, в его голосе звучало такое беспокойство, какого Садики никогда еще не слышала: — Садики, я знаю все ваши отговорки и все предлоги, которые вы изобретали, но в данный момент... если вы что-нибудь вообще знаете о местонахождении этого Радика, рекомендую вам немедленно поделиться этой информацией с хаттами. В противном случае вы можете получить мятеж, который не сумеете подавить.

— Мятеж? Вы имеете в виду беспорядки среди уголовников? — Садики через плечо бросила взгляд на Дакарая, но брат оставался бесстрастным, на его лице невозможно было что-нибудь прочесть, и это раздражало. Она снова повернулась к голоэкрану. — Всем нашим заключенным в сердца имплантированы электростатические заряды. Я могу уничтожить любого из них, просто нажав на кнопку. Если кто-то из них работает на хаттов...

— Садики, я говорю не о заключенных, — перебил ее Хлорус. — Я говорю об охране.

Она молча воззрилась на него.

— Прошу прощения?

— Сколько охранников обычно дежурит в «Улье-7»?

— Примерно семьдесят-восемьдесят. Но мы тщательно отбираем их, изучаем биографию, проверяем личные данные...

— Все это клан Десилиджик может легко подделать, чтобы внедрить к вам своих агентов, — заявил уполномоченный самым серьезным тоном. — Будьте бдительны, Садики. Я свяжусь с вами.

Садики снова повернулась к Дакараю. Но брат уже не глядел на Хлоруса.

Его занимал поединок.

Легкие Мола вопили.

Он уже потерял счет проведенным под водой минутам. Время повернуло вспять и утратило всякий смысл. Биение обоих сердец толчками отдавалось по всему телу, изо всех сил разгоняя по организму оставшийся кислород. По краю поля зрения клубилась тьма, угрожая похоронить сознание под лавиной кислородного голодания.

Подплыв к Молу, противник для начала нанес ему удар в диафрагму, выбив из легких воздух, который тот вдохнул перед погружением. Мол развернулся и толкнул свое тело вниз, к скамье, где были прикованы его щиколотки.

Он заметил, что аквалиш снова плывет к нему, ловко рассекая воду, — Мол надеялся, что это именно Баклан. Он резко распрямился и выбросил вперед руки, целясь пальцами в выпуклые глаза противника. Аквалиш отпрянул и скрылся за толщей воды — лишь для того, чтобы появиться сзади и нанести страшный удар по затылку.

Мол заглотил изрядное количество грязной воды, залепившей ему рот, словно кляп, но тут же выплюнул ее непроизвольным сокращением горловых мышц. Под водой царила почти кромешняя тьма, в которой ничего не шевелилось. На дне уже образовался тонкий осадок из ила и грязи. Взгляд ситха сосредоточился на размытом сиянии огней на противоположной стене, и он понял, как мало времени у него осталось.

Забрак взглянул вниз, на скамью, к которой оставался прикованным. Давление воды сжимало грудь, словно огромный кулак. Если бы не кандалы, он мог бы сделать еще один глоток воздуха...

«Перестань. — Это был голос учителя, и в нем ситх безошибочно различил презрение. — Твоя несостоятельность хуже чем постыдна. Она тошнотворна».

Мол ожесточил душу. Эти холодные слова отрезвили его. Если ему суждено умереть здесь, при столь унизительных обстоятельствах, — если такова судьба, избранная для него темной стороной, — он не станет малодушно хныкать и жалеть себя.

Рывком опустившись вниз, к самому полу, он распластался под скамьей и принялся шарить во тьме, пока онемевшие пальцы не нащупали выпуклость — болт, скреплявший стальные пластины стенной обшивки. Заклепок было несколько, но эта сидела менее плотно. Он ударил по болту локтем, затем еще и еще, пока винт не ослаб настолько, что он сумел выкрутить его.