Речка извилистая, берега высокие. Нет возможности заглянуть вперед. За каждым поворотом видится разлив озера. Через три часа мытарств энтузиазма поубавилось даже у оптимиста Кузнецова.

– Если верить карте, осталось максимум полтора часа хода, даже с нашей скоростью! – Николай вертел в руках топографический листок, обернутый в целлофан. Он старался сориентировать его по сторонам света при помощи наручного компаса.

– Так мы уже проплыли все три! – сплюнул за борт сидевший на веслах Задов.

– Если плыть до упора, мы все-таки найдем озеро? – робко уточнил Петруха.

– Должны! – Ермак отличался краткостью и доходчивостью речи.

– А может, озеро всего лишь сказка, и нас заслали, чтобы это проверить? – не унимался стажер.– Держитесь, Лютый! Скоро откроется второе дыхание.

– Уже смешно. Ша! Бензин кончился.– Лева поднял весла над водой, намекая на то, что его пора сменить.

Ответить ему не успели, да и сменить тоже. Резиновая лодка, надутая до волейбольного звона, налетела на острый сук топляка. Она стравливала воздух через пробитый борт, шипя, как рассерженная гадюка.

– Ну, в добрый час,– выплюнул воду изо рта Кузнецов и двинулся в сторону ближайшего берега. Фуражка держалась на его голове, как приклеенная.

Разведчики, держа вещмешки над головами, выбрались за ним на песчаный береговой откос. Теперь никто не огорчался, что речка обмелела. Резиновую лодку бросили в воде. Подкачивать ее не было смысла, ремонтировать – нечем. Кроме того, все помнили, что именно в этой речке может обитать крокодил.

На берегу выжали одежду и развесили сушиться на ветках деревьев. Гранаты Лева положил рядом – так, на всякий случай. Десантники разлеглись на бережку, подставляя белые тела ласковому солнышку. Никто не возражал против незапланированного привала.

Не принимал солнечные ванны один Петруха. Он с ног до головы обмазался голубой глиной. Грязниться стажер стал после того, как Задов глубокомысленно изрек, рассматривая вымазанные сапоги: «Грязью исцеляют заболевания суставов, нервной системы, болезни кожи и многие другие недуги. Свиньи не дураки, а умнейшие животные». Правда, сам мазаться не стал. На шутку в стиле «я из Одессы, здрасьте» купился только стажер.

Филиппов, пока возился в глине, нашел челюсть животного с клыками. Кость была устрашающих размеров. Если ее поставить вертикально, то под ней мог свободно проехать всадник на лошади. Разведчики в гробовом молчании разглядывали находку. Задов не удержался и ударился в воспоминания:

– Помню, купались мы в детстве на Марьином лимане. Там еще мой дед резвился в молодости. Вода в нем грязная, почти черная. Место гиблое, сколько там народа потонуло. Мне дедушка говорил: «Там водяной живет. Под вечер выползает он оттуда и загулявшие парочки утаскивает. Поутру начнут искать людей – нет их, только трава помятая, бутылки, окурки, банки, бумажки»… Некоторые говорили – вранье это, а я вот верил, что водяной там живет. Родители наказывали: «Не гуляй, Лютый, у Марьиного лимана, а тем более не купайся, а то затянет тебя нечисть под воду»… – Задов замолчал, приглядываясь к здоровенному бревну, лежащему в воде у противоположного берега. Он приложил ладонь козырьком над глазами, чтобы солнце не слепило.– Слышь, Петя! Ты бы ополоснулся в речке. Глина засохнет, потом не отдерешь. А водичка – парное молочко.

Кузнецов пристально посмотрел на Задова. Разведчики не сразу отогрелись на берегу после вынужденного купания, и Лева определенно что-то затевал. Предприимчивый одессит ничего не делал просто так.

Петруха послушно зашел по пояс в воду и начал смывать глиняную корку с тела. Бревно медленно развернулось и теперь дрейфовало в сторону стажера.

– Бог ты мой! Гляньте! – заголосил Ермак и бросился за алебардой.

Бревно стремительно набирало скорость и приближалось к любителю грязевых ванн. По обе стороны от зеленой торпеды вскипели буруны. Расстояние между хищником и его обедом сокращалось.

– На берег! Быстро! – закричал Кузнецов, хватаясь за бок. Вот досада! Вместо привычной кобуры пистолета пальцы нащупали резинку от трусов.

– Ась? Чего? Не слышу, говорите громче! – Филиппов повернулся к товарищам.

Одну руку он приставил к уху, чтобы лучше слышать. Мизинцем другой он выковыривал глину из уха. Услышав от Левы про целебные свойства грязи, он решил заодно улучшить свой слух. Настоящий разведчик должен хорошо слышать.

За его спиной крокодил уже начал раскрывать широкую пасть, полную клиновидных зубов. Задов впал в ступор и только моргал, глядя из-под ладони. События развивались гораздо быстрее, чем он предполагал.

Кузнецов прикинул расстояние до оружия. До кобуры с пистолетом он не успевал добежать. Николай схватил с берега гранату и выдернул кольцо чеки. Ребристый стальной шар полетел в крокодила.

У обычного человека скорее всего ничего бы не получилось, а Николай на фронте играючи забрасывал гранату в амбразуру дота, размером не больше форточки. Пасть крокодила больше напоминала распахнутое настежь окно. Лимонка точно угодила в зубастый рот. Крокодил захлопнул челюсти.

Бу-у-ум!.. Над рекой гулко пронеслось эхо взрыва. Из камышей взлетели перепуганные утки. Зеленую тварь разнесло в клочья. Останки речного монстра с бульканьем погрузились в воду.

Взрывной волной Петруху, чистого и отмытого, выбросило на берег, под ноги к Кузнецову. Он очумело стоял на четвереньках и по-собачьи тряс головой, вытряхивая из ушей воду и остатки глины.

– Николай Иванович, что вы сказали? Ничего не слышу! – взывал стажер к ступням командира группы. Теперь, после легкой контузии, он действительно слегка оглох.

– Одевайся! – Кузнецов сложил ладони в рупор и проорал еще раз в стриженый затылок.– Оде-вай-ся!

– Ты что наделал! Надо было подождать, пока на берег вылезет,– пришел в себя Лева.– Из него можно было сделать два роскошных чемодана! Я, промежду прочим, в отпуск собирался!

Прибежал Ермак с алебардой в руках. Он хмуро спросил:

– Задов! Ты кого-нибудь любишь, кроме себя?

– Я знаю, что такое любовь,– набычился Лева.– У меня аллергия на мед. От него сердце колотится как бешеное.

Кузнецов молча поднял с песка зеленый лоскут кожи.

– На, держи! Портмоне себе сделаешь! – в голосе слышалась неприкрытая издевка.

Все пошли одеваться. Загорать на берегу расхотелось. Пора было отправляться дальше. Время не ждет.

– Э-эх! Понимал бы чего! – Лева размахнулся и забросил кусок кожи с остатками мяса на середину реки. Шкуру крокодила сильно посекло осколками. Из этого лоскута кожи не то что портмоне – обложку для записной книжки не сшить.

К небу тянулись огромными ветвями редкие кедры на песчаном берегу. Вдали стоял темной стеной густой еловый бор.

Все оделись и теперь прилаживали на плечи лямки вещмешков. Кузнецов повертел в руках карту и произнес: «Напрямик через лес до озера рукой подать. Правда, иногда путь в обход короче». Он первым начал взбираться на пологий берег. Вслед за ним цепочкой двинулись остальные. На ходу спугнули в прибрежной траве какую-то большую птицу. Она вспорхнула и, шумно хлопая крыльями, влетела в лес, задевая густые ветви и сбивая шишки.