забыть? Я без телефона, напоминание не смогу поставить. Уффф…

— Ты что так долго? — Дэмис вырастает из неоткуда.

— Я уже все, — дрожащими руками пытаюсь закрыть сумочку, не выходит. Не знаю как отреагирует Дэмис, узнав про таблетки, но этоне важно. Ему Алиса родит, ни Я…..

— Пошли, мне звонили, я на пол часа отъеду по делам.

— Хорошо, — выдыхаю, что не заметил мое волнение, — потом ты сможешь забрать мой телефон?

— Смогу, — прощу и тут же жалею, потому что там сто процентов будет пропущенный от Андрея.

— Хотя не надо. Я же после того, как приготовлю манты дома буду.

— Кто сказал?

— В смысле?

— Кто сказал, что ты будешь дома?

— Дэмис, но…

— Не хочу тебя отпускать.

— После свадьбы не отпускай, а сейчас…

— А сейчас я не могу уже без тебя.

Мы доезжаем, и я не могу продолжить спор. Мне ни к чему привыкать к нему. Хотя я давно уже…Нет, нет и нет! Ничего нет к нему. Я даже не скучаю, когда его нет рядом. Да, точно. И нечего мне привыкать к нему. А тогда почему такая боль пронзает грудную клетку, как подумаю, что скоро расстанемся?

— Алис, ты ничего не забыла?

Я уже вышла из машины и иду к воротам.

— Вроде нет, — и тут он пальцем показывает на свои губы, я улыбаюсь и бегу к нему. Целую.

— Ты только не долго, хорошо?

— Я туда и обратно, если отпустишь, — смеется, я крепко держу его за шею, через опущенное стекло машины, и целую.

— Пока, — машу рукой и захожу во двор.

— Алиса, — дедушка стоит на крыльце, — дочка, вы быстро, у вас еще минута, — смеемся.

— Предлагаете вернуться?

— Нет, что ты, пошли. Поговорим, там приехала Валентина Павловна, они с Зиночкой справятся без тебя.

— Кто такая Валентина Павловна?

— Это, — тяжело вздыхает, — можно сказать член нашей семьи, она растила Дэмиса. Кстати, куда делся этот оболтус?

— Он уехал, на работу, — дед останавливается и смотрит на меня, — на пол часа.

— Понятно, тогда пошли со мной, поговорим, пока его нет.

— А можно мне на минутку отлучится? Я сразу же приду, — мне же нужно прокладку поставить. Боже, лишь бы этот не стал расспрашивать куда и зачем, как его внук.

— Жду в кабинете.

Через минуту я уже сижу на диване, в кабинете дедушки.

— Дочка, — он берет своими мягкими морщинистыми руками мои руки и прижимает к сердцу, — я вижу как ты любишь Дэмиса, — любишь? я не люблю его, я я я… — я хочу тебе рассказать то, что не мог рассказать за много лет Дэмису.

— Почему решили мне? — я не хочу ничего знать, я…я не имею на это право, мое дыхание учащается, от волнения, что же делать? — может потом, позже? Я же…там же манты………

— Не волнуйся, там без тебя справятся. Я уже старый, больной человек, с букетом болезней… в любой момент меня может не стать, а я не могу унести это в могилу, и не могу Дэмису рассказать. Устал нести эту ношу в себе, она меня убивает по-тихонько изнутри.

— Что вы такое говорите, вы будите жить и жить! Вам еще нянчить правнуков! — и тут я сразу замолкаю, это уже без меня, — Не говорите ничего подобного, все еще очень крепкий и здоровый………- он смотрит сейчас печальными глазами, может у него неизлечимая болезнь? В этом он не может признаться Дэмису? Почему мне….надо рассказать….- может вы сами ему расскажете? Почему я?

— Ты его половинка, и он тебя любит.

— И вас он любит.

— Выслушай старика, — сердце разрывается, предчувствие плохое. А может это просто уже паника, — у Дэмиса есть мать. И она жива.

— Что?

— Да. Дэмис был совсем маленький, когда мой сын со своей женой, с моей женой, моей Марусей и маленьким Дэмисом решили поехать в горы отдохнуть. Я понятия не имею, зачем они взяли с собой мою Марусю, но она с радостью поехала с ними. Может для того, чтобы она нянчила Дэмиса, а они могли гулять по горам? Я из-за работы тогда не поехал с ними, за что себя до сих пор проклинаю.

— Боже, — меня всю уже трусит. Что там могло случится? Дедушка дрожит и волнуется, — может вам воды? Я принесу.

— Не надо, со мной все в порядке. Как так случилось, не пойму… до сих пор, отец Дэмиса, он был хороший водитель, никогда не повышал скорости, больше восьмидесяти не ездил, а тогда……- тяжело взыхает, — что случилось, ни следователи, ни полиция не смогли понять истинную причину того срыва с горы. Моя Маруся не собиралась с ними в горы, она и поехала с ними, чтобы посидеть в горном домике с Дэмисом, гулять возле домика на чистом, свежем воздухе. Это мой сын со своей женой собирались в горы. Никто и никогда не узнает, как они все оказались там. Но с той поездки живыми вернулись только моя сноха, мама Дэмиса и Дэмис.

— А где тогда мама Дэмиса, если она жива:- у меня мурашки табуном бегают по всему телу, от страха и волнения, может она в психушке, сума сошла от горя, так бывает?

— Она отказалась от Дэмиса. Сказала если нету Яниса, то и ребенок его мне не нужен, — слезы катятся сами по себе, льются не переставая. Как мать может бросить своего ребенка?

— Я…

— Мне никогда не понять психику этой женщины. Она любила моего сына, да, я знаю, но бросить от него сына, я бы никогда не поверил, что она смоежт. Но она смогла. Отказалась. Написала отказ, я оформил опекунство.

— О Господи……. Вашего сына тоже звали Янис?

— Да, моя Маруська, необыкновенная женщина, настояла, чтобы назвали так, как и меня, — улыбается в сквозь слезы. Я же реву, всхлипываю, — в Ханты-мансийске. Она там живет, вышла замуж. Но родить больше не смогла.

— А с Дэмисом связаться она не пыталась?

— Нет.

— Или с вами? Узнать как ее сын, как ее маленький живет без мамы…. как растет, не болеет ли….- я реву, боль рвет грудную клетку. Как она смогла бросить маленького беззащитного ребенка, своего родного?!

— Нет, ни разу. Мне часто снится моя Маруська……. она там с нашим сыном……. а я тут……….я так соскучился по ней, по ее стряпне, какие она пирожки пекла, такие никто не может, я никогда больше не ел таких, — дедушка плачет, по своей Маруське. Боже, как же он ее любит, — мне бы к ней…я слишком устал.

— Не говорите так, — я обнимаю его, — вы же не можете оставить Дэмиса.

— У него теперь есть ты! Дочка, —