Мое детство уходило. Я собиралась окончить школу, отплясать на выпускном балу и подать документы в колледж. Мне было семнадцать лет, я была совершенно здорова – вся жизнь впереди.

Но вдруг у меня начались головные боли и поднялась температура. Все думали, что это обычная простуда, пока однажды я не взяла в руки книгу и не поняла, что не в состоянии прочитать ни строчки.

– Что происходит? – озабоченно спросила меня мать.

– Я не могу читать, – ответила я сквозь слезы. Я начала паниковать. Я смотрела на открытую страницу и не узнавала букв, словно они были написаны на незнакомом языке.

Мама убедилась, что я не шучу, и позвонила моей тете, которая работала терапевтом. Потом она передала мне трубку.

– Назови свое имя, – попросила меня тетя.

– Челси… дальше не помню, – ответила я.

– Сосчитай до десяти.

– Один, два… четыре…

Тетя велела немедленно отвезти меня в больницу.

По дороге мне стало хуже. Я помню, что машина остановилась, и меня перенесли в «Скорую».

В ту ночь я впала в кому и целый месяц пролежала в отделении интенсивной терапии. Врачи не могли понять, чем я больна. Результаты анализов ничего не показывали, но мое состояние постоянно ухудшалось. Я не могла самостоятельно дышать, и на меня надели кислородную маску. Доктора морально готовили моих родителей к худшему. Они говорили, что мои шансы не больше десяти процентов, и даже если я выживу, то превращусь в овощ.

Тетя прилетела поддержать мою семью. В надежде найти то, что просмотрели врачи, она читала разные научные статьи и нашла информацию о редком детском заболевании под названием аллергический васкулит нервной системы. При нем иммунная система поражает кровеносные сосуды головного и спинного мозга и вызывает их воспаление. Тетя настояла на том, чтобы у меня взяли биопсию мозга. Когда диагноз подтвердился, мне назначили химиотерапию и стероиды.

В общей сложности я пролежала в коме тридцать два дня.

Я открыла глаза и увидела незнакомые лица. Я не могла двигаться и не понимала, где я. Несколько недель меня осматривали самые разные врачи, мне делали снимки мозга, и посетители спрашивали, узнаю я их или нет. К счастью, химиотерапия помогла, и болезнь больше не прогрессировала. Через неделю я начала говорить законченными фразами. Потом обнаружила, что могу читать пожелания скорейшего выздоровления на открытках, и заплакала от радости.

Мой мозг и мускулы забыли, как надо ходить, поэтому ко мне ежедневно приходил физиотерапевт, который учил меня садиться в кровати и стоять на полу. Казалось, ноги превратились в тяжелые и неповоротливые колонны, которые я не могла сдвинуть с места. Но когда через два с половиной месяца меня выписали, я сама маленькими шажками вышла из больницы.

Из-за стероидов я набрала лишние двадцать килограммов. Волосы на голове были наполовину выбриты после биопсии мозга. Мой голос изменился, потому что горло повредила трубка для подачи кислорода.

Мне говорили, что я чудом осталась в живых, но я была не особенно рада.

Однажды я услышала по радио песню Тима Макгро[16] о том, как жизнь человека изменилась после того, как ему поставили диагноз серьезного заболевания. Я запомнила из нее две строчки: «Я надеюсь, когда-нибудь ты начнешь жить так, словно умираешь».

Эти слова помогли мне по-новому взглянуть на свое состояние и изменить отношение к жизни. Я стала воспринимать случившееся со мной не как страшную неудачу, а как возможность начать новую жизнь. Многие забывают, что такое любовь, надежда и радость. Болезнь показала мне, как сильно меня любят мои близкие и друзья. Я поняла, как важна в жизни даже самая слабая надежда. И когда я перестала злиться и искать виноватых в том, что моя жизнь сложилась так, а не иначе, ко мне вернулась радость.

Хотелось бы сказать, что я окончательно выздоровела, но, к сожалению, это не так. Шесть лет после описанных выше событий я прожила, не зная горя. Но три года назад болезнь вернулась с новой силой. Она начала воздействовать на зрение, и меня стали преследовать галлюцинации. Врачи опять прописали мне химиотерапию и стероиды, и после этого моя иммунная система вошла в норму. Это обострение я пережила без ущерба для мозга.

Я впала в депрессию. Бесполезно строить планы на будущее, когда болезнь может в любой момент вернуться. Как я могла спокойно жить дальше, ожидая, что моя иммунная система вдруг проснется, как дремлющий вулкан?

В общем, я уже не чувствовала, что выжила благодаря чуду.

Но потом я вспомнила, что у меня всегда есть выбор – как жить. Я могу рассматривать свой диагноз как смертный приговор или как фактор, полностью определяющий мою жизнь, а могу считать, что у меня есть надежда. Я не в состоянии контролировать свои симптомы, но могу сделать так, чтобы болезнь не сломила мой дух. Самым страшным было не само заболевание, а страх того, что я не захочу жить.

От аллергического васкулита нервной системы нет лекарства. Некоторые люди, страдающие этим недугом, стали инвалидами. Мне повезло, со мной этого не случилось. Но в любой день ремиссия может закончиться, моя иммунная система взбунтуется и снова атакует мой мозг. И все же каждая пережитая трудность придала мне сил и научила ценить маленькие чудеса, которые дарит нам жизнь.

Каждый новый шаг – это напоминание о том, что я все еще могу ходить. Я сама написала эту историю, а значит, я умею читать и писать. Иногда самую большую радость доставляет не огромное спасительное чудо, а маленькие чудеса, благодаря которым вы день ото дня выбираете жизнь и надеетесь на лучшее.

Челси-Энн Лоренс

Я и подумать не могла, что серьезно заболею и меня уволят с работы. У людей вокруг меня обнаруживали рак, диабет и другие опасные заболевания. Я же оставалась здоровой и очень этому радовалась. По вечерам мы с мужем смотрели новости о массовых увольнениях в крупных компаниях и высокой безработице в стране. Но я была уверена, что не потеряю свою работу.

В январе 2010 года мне диагностировали рассеянный склероз. Через три года мое здоровье резко ухудшилось, а в нашей компании произошла реструктуризация и мою должность упразднили.

Мне было ужасно обидно, что меня предала компания, на которую я так долго работала. Как они могли так поступить со мной, зная, что у меня рассеянный склероз и мне будет очень сложно найти другое место?