– Не уверена, что его начнут проверять уже сегодня, – сказала она.

* * *

Вечером следующего дня, в тот час, когда Отдел судебно-медицинской экспертизы израильской полиции в Иерусалиме был уже закрыт, Авраам Авраам сидел за ужином на вилле в Андерлехте, респектабельном пригороде Брюсселя. Справа от него сидел Жан-Марк Каро, слева – его брат Гийом, похожий на него, но не столь эффектный и не столь блистательный. Два этих бельгийских гиганта выглядели детьми рядом с отцом. В прошлом следователь, а сегодня важный административный чин в офицерской школе, он сидел во главе стола.

Супруга Жан-Марка, Элиз, была красавицей. Рост выше метра восьмидесяти, руки сильные и длинные… Плечи обнажены, каждый их жест – праздник для глаза. Она и мать братьев Каро были единственными из присутствующих, кто не работал в полиции. Если, конечно, не считать еще двоих детей. В данный момент Элиз была главным менеджером по продажам в фирме «Мерседес».

Подруга Гийома Марьянка сидела через два стула от Авраама, возле Гийома, и во время ужина они едва обменялись парой слов, хотя оба были здесь чужими.

В том, что она чужая, не было никакого сомнения.

Все старались говорить по-английски, но то и дело скатывались на французский, в основном из-за детей. Разговор шел о расследовании убийства Иоганны Гетц, о сокращениях бюджета полиции, о еде в Бельгии и Израиле и о Тель-Авиве.

– Жан-Марк рассказывал мне, что пляжи в Тель-Авиве чудесны, но что он почти и не успел там побывать, потому что вы настаивали на том, что нужно работать, – сказала Элиз. Авраам подтвердил это и сконфуженно улыбнулся.

На закуску были поданы ломтики копченого лосося со спаржей, приготовленной в масле, а следующим блюдом был гусь. Отец Жан-Марка почти все время молчал, а когда заговорил, Авраам Авраам чуть не подавился. Главу семейства интересовало, занимается ли семья гостя бриллиантами и золотом – как это принято у почти всех евреев. Во всяком случае, в Бельгии. Он жевал медленно, с закрытым ртом, и каждый глоток запивал пивом.

Марьянкин английский был лучше, чем у остальных, но она больше молчала. Девушка почти все время улыбалась, казалась напряженной и вроде как пыталась прислушиваться ко всем, кто сидит за столом, хотя это стало сложно, потому что все говорили разом. После главного блюда она предложила матери Жан-Марка и Гийома помочь убрать со стола. Марьянка три месяца встречалась с Гийомом, и это был второй раз, когда ее пригласили в семью на ужин. Они оба работали в дорожной полиции. Гостья была родом из Словении и приехала в Брюссель еще девочкой. Была она невысокой, примерно метр шестьдесят, на ней были джинсы и серая водолазка, и она то и дело, когда думала, что на нее никто не смотрит, натягивала воротник на подбородок.

Кофе и торт подали в гостиной. Авраама Авраама спросили, как ему нравится Брюссель. Он малость перепил и поэтому ляпнул, что не так уж много и видел, а от того малого, что видел, в восторг не пришел, но что надеется посмотреть еще и завтра. Однако Жан-Марк отменил экскурсию с объяснениями и рыбный ресторан, потому что следствие, связанное с убийством, вынуждало его работать и в субботу тоже.

– Так, может, мы вам устроим экскурсию? – предложила Марьянка и взглянула на Гийома. Но у того, как оказалось, были другие планы.

– Неважно, – сказал Авраам. – У меня все равно только полдня, потому что после обеда я уже должен быть в аэропорту.

Но Марьянка возразила, что за полдня можно успеть кучу всего, и они с Гийомом подбросили инспектора в гостиницу.

* * *

Эти полдня были такими насыщенными, что Авраам почти забыл про свое расследование, про Офера и про ранец, найденный в контейнере и ждущий, чтобы кто-то из Отдела судебно-медицинской экспертизы удосужился его проверить. Он даже почти забыл про бездарные дни в Брюсселе, который сейчас показался ему совсем другим.

Авраам ждал Марьянку у входа в гостиницу после того, как освободил свой номер и сдал чемодан на ресепшн. Снаружи все еще было темно и очень холодно. На девушке были те же джинсы, что и накануне вечером, и черная водолазка, а на голове красовался клетчатый берет набекрень. Выглядела подруга Гийома совсем не как полицейская.

– Как спалось? – спросила она израильского гостя.

Они пошли пешком по авеню Брюгманн, на этот раз выведшей их на широкую площадь, с которой в солнечном рассвете открывалась панорама города. Марьянка шла очень быстро, и инспектор с трудом поспевал за ней.

Пока они стояли на площади Полер и смотрели на крыши домов и на голубые и оранжевые церковные башни, Авраам Авраам закурил сигарету и попросил задержаться на несколько минут, чтобы впитать в себя этот вид. Марьянка возразила:

– Надо двигаться дальше. Есть еще куча всего.

Израильтянин не знал, получает ли она удовольствие от этого бега, или же просто сопровождает его из чувства долга.

Чтобы согреться, они зашли в маленькую кафешку на углу улицы, где начинался старый город и находилась штаб-квартира полиции.

– У нас в распоряжении четверть часа, – сказала девушка.

Две пожилые женщины, стоящие за деревянным прилавком, поприветствовали их.

– С добрым утром, детки, – сказали они, и Марьянка расцеловалась с обеими. За несколькими столиками сидели первые посетители, по большей части усатые старики. Авраам Авраам снял плащ и вдохнул аромат кофе. На столиках были разбросаны спортивные газеты.

Что его удивляло потом, когда он вернулся в Израиль и вспоминал то утро с Марьянкой, так это то, что между ними не было никакой скованности. Он расспрашивал девушку, и она рассказала, что приехала в Брюссель четырнадцать лет назад, когда ей было тринадцать. Так инспектор узнал, что она младше его больше чем на десять лет. Ее отец решил уехать из Югославии сразу после того, как страна развалилась, но пришлось ждать несколько лет, пока он нашел себе постоянную работу в Брюсселе. Через шесть лет после прибытия в Бельгию Марьянка подала прошение на бельгийское гражданство и через несколько месяцев получила его.

– Твой отец тоже полицейский? – спросил Авраам.

– Не совсем так. Он – тренер по карате, – улыбнулась его спутница.

– Да ну? Тренер по карате?

– Ага. А почему бы и нет? Но не только. Он еще и преподаватель в духовной семинарии в Льеже. Отец – человек особенный, тебе было бы интересно с ним побеседовать.

– Преподаватель в духовной семинарии, то есть священник? – уточнил Авраам Авраам, и Марьянка рассмеялась.

– Он не может быть священником. Он женат, и у него дети. Он мечтал стать священником, но тут встретил мою маму, и планы изменились.

– И ты тоже обучена карате?

– Конечно. Он учил меня все время, пока я была ребенком.

Когда Марьянка улыбалась, личико у нее становилось детским. И очень веселым.

– А тебе не было трудно, когда ты переехала сюда? – спросил инспектор.