— Тетя Рита, я не понимаю…

Женщина окинула ее серьезным взглядом.

— Ты очень дорога мне. Я считаю тебя частью семьи, и люблю как собственную дочь. Потому, скажу прямо. Мне не нравится повышенное внимание Антипова к твоей персоне! Он — не тот человек, которому я доверила бы твое счастье и благополучие.

— Но…

— Я понимаю — жизнь твоя, и решать тебе. Ни в коем случае не указываю. Просто озвучиваю свое мнение. И очень…искренне надеюсь, что ты не увлечешься им всерьез.

— Роман Сергеевич настолько плох?

— Нет. Он хороший человек. Хороший сотрудник. Но отвратителен, как мужчина. Рома не испытывает к девушкам нежных чувств и прочих привязанностей. Просто использует их, удовлетворяя собственную похоть. Наигравшись же, бросает. Впрочем…как и мой собственный сын.

Последнюю фразу женщина практически выплюнула, осуждая позицию Германа. Лере захотелось утешить ее. Вместо этого, совершенно искренне призналась:

— Антипов не интересен мне. Поначалу, его поведение я восприняла как банальное дружелюбие. Но вскоре мотивы стали очевидны. И во мне они не нашли отклика.

Маргарита заметно расслабилась.

— Вот и умница! Теперь я за тебя спокойна.

Внезапно громкий звук, напоминающий всплеск воды, привлек внимание обеих. Маргарита Алексеевна оказалась проворнее и выглянула на улицу.

— Что случилось?

— Глеб решил поплавать перед сном. Составишь ему компанию?

Девушка прикусила губу, раздумывая. С одной стороны, ей так и не удалось обсудить с ним подробности их вчерашних похождений. А с другой…

Составлять компанию другу Спирина не стала. Постеснялась. Ее купальник был слишком откровенным. Классическая раздельная модель. Черные треугольники с ленточками, фиксирующимися на спине и шее. Низ тоже завязывался по бокам. Взять с собой слитный вариант девушка попросту не догадалась. Воспитание же не позволяло Лере щеголять в таком наряде перед хозяевами дома. Однако и отказать себе в удовольствии не смогла.

Дождавшись, когда Глеб поднимется к себе, накинула многострадальный халат и схватила первое попавшее под руку полотенце. Спустя несколько минут, уже складывала вещи на удобную кушетку рядом с бортиком.

Вечерний воздух успел прилично остыть, от чего кожа покрылась мурашками. Подготовившись морально, Валерия изящно скользнула в воду.

Та оказалась, как парное молоко. Восстановив дыхание, она поплыла.

Бассейн был большим и глубоким. С яркой подсветкой по периметру.

Она не остановилась, достигнув противоположного бортика. Ловко развернувшись, направилась обратно. Ее задачей являлась физическая усталость. Такая, чтобы едва доползла до кровати. Не просто уснула, а провалилась в царство Морфея, лишь коснувшись подушки.

И все шло по плану, пока в один прекрасный момент девушка ни почувствовала, как вспыхнула огнем ее кожа. На контрасте, вода стала казаться ледяной. Не понимая причин своего состояния, остановилась посреди бассейна, пытаясь отдышаться. Настороженно огляделась по сторонам, в поисках угрозы.

Никого. Она, по-прежнему находилась здесь одна.

Лишь уловив легкий запах табачного дыма, поняла, в чем дело.

Конечно! Только его взгляд чувствовала так остро.

Только он, даже на уровне подсознания, мог заставить ее впасть в оцепенение.

Не в силах посмотреть в сторону балкона, Лера отвернулась. Сделала вид, будто и дальше осматривает местность. На самом же деле, от бушующих эмоций, едва держалась на плаву.

— Господи, ну почему я такая дура?!

Однако игнорируя голос разума, и не отдавая отчета собственным действиям, поплыла дальше. Готова была проклинать себя за слабость, но остановиться не могла. Ее движения изменились. Стали более мягкими. Более…соблазнительными.

«Понимаешь, Лера, даже если ты полностью разденешься, встанешь в мою любимую позу — на четвереньки, и начнешь призывно раскачивать задницей, мое тело все равно на тебя не отреагирует. Так что расслабься, хорошо?»

О, черт! Не к добру она это вспомнила!

Всем своим естеством, каждой клеточкой тела, Лера стремилась сейчас доказать обратное. Именно потому и выгибалась так эротично. Демонстрировала себя с самого выгодного ракурса.

Внезапно в памяти ожила сцена их дикого безумного поцелуя.

Их поцелуя. Их, черт подери!

Ошеломленно застыла, и тут же ушла под воду, с головой.

Вынырнув, закашлялась из-за попавшей в легкие жидкости. Всякое желание продолжать пропало. Она проворно выбралась на бортик, все еще пытаясь отдышаться.

Что это было? Так яростно…горячо. И так…реалистично.

Лера не могла сказать наверняка, что именно видела.

Больное воображение, или же…воспоминание?

Ни один из вариантов, успокоения не приносил. Прекрасно помнила, чем все заканчивается.

Разочарование. Боль. И зияющая пустота в области сердца.

Угнетенная тяжелыми мыслями, схватила полотенце и принялась наспех вытираться. Закончив, по привычке обмотала ткань вокруг себя, надежно зафиксировав. Затем, машинальным, доведенным до автоматизма движением потянула за ленточки купальника на спине, и сняла его через голову. Трусики постигла та же участь. И, лишь, когда те упали к ногам, поняла что натворила.

Ее, словно в чан с ледяной водой окунули!

И пусть тело было надежно укутано, ощущала себя девушка полностью обнаженной. Кожа нещадно горела. И дышать становилось все труднее с каждой секундой.

С округлившимися от ужаса глазами и бешено колотящимся сердцем, Лера развернулась лицом к особняку. В душе теплилась надежда, что Герман успел докурить и скрыться в комнате задолго до ее «фееричного выступления».

Однако вперившийся в нее злобный взгляд, указывал на обратное.

Господи! Давыдов казался не просто злым. Он выглядел способным на убийство!

Осознание данного факта заставило Валерию стремительно схватить халат и натянуть его прямо поверх полотенца. Дрожащими пальцами неуклюже подхватила валяющийся рядом купальник, и не чувствуя землю под ногами понеслась в сторону дома.

Оказавшись в спальне, на всякий случай заперла дверь на ключ.

— Чтобы я, еще хоть раз! — Причитала шепотом. — Да ноги моей больше в этом бассейне не будет!

Комната в тот же миг озарилась слабым светом ночника.

Вот только включила его не она!

Во рту мгновенно пересохло, когда увидела своего посетителя. Слова давались с трудом.

— Ты что здесь…

Облаченный лишь в черные пижамные штаны, он стоял, скрестив руки на груди и сверлил ее яростным взглядом.