И киммериец шагнул через порог… А в следующий миг он уже отчаянно сражался за свою жизнь, потому что его горло стиснули незримые, но убийственно сильные пальцы.

Изящным пальчиком ноги Белиза перевернула морскую раковину и про себя сравнила ее нежно-розовую изнанку с рассветом, что разгорается в тумане над побережьем… Сейчас, впрочем, был не рассвет, хотя солнце взошло не так уж давно, и легкие жемчужно-серые облака, скользившие по волнам, рассеялись еще не вполне.

Белиза подняла благородно вылепленную головку и огляделась. Все здесь было чужим ей до отвращения. И тоскливо-знакомым до последней детали. Оттуда, где она стояла, до тихо плескавшихся волн залегли буровато-желтые пески, а дальше до самого горизонта простирались океанские воды. Белиза стояла на южной стороне обширного лукоморья. К югу берег поднимался, и его венчал невысокий хребет, мысом вдававшийся в море. Белиза знала, что оттуда, с высоты, можно окинуть взглядом неизмеримый простор — на юг, на север, на запад-

Безучастно обернувшись в сторону суши, она еще раз оглядела крепость, весь этот последний год служившую ей обиталищем. На фоне жемчужно-лазурного утреннего неба реял ало-золотой флаг. Вид родового символа не пробудил в сердце девушки никаких чувств, притом что этому флагу доводилось не единожды реять над полями кровопролитных битв далеко на юге. Белиза различала фигурки людей, трудившихся в садах и на полях, что теснились около крепости. Казалось, обработанные угодья жались к деревянному укреплению, всемерно сторонясь темной полосы леса, окаймлявшей расчищенное пространство. Лес тянулся на восток, север и юг так далеко, как мог охватить глаз. Белиза боялась его — как, впрочем, и все остальные в маленьком поселении. И это был отнюдь не беспочвенный страх. Под шепчущим лесным пологом таилась смерть. Смерть стремительная и внезапная, медленная и ужасная… таящаяся, раскрашенная, не ведающая ни усталости, ни милосердия.

Вздохнув, Белиза медленно и без внятной цели направилась к краю воды. Дни ее жизни тянулись один за другим, похожие, как близнецы. Большие города и придворное веселье — все это существовало где-то в другом мире, за тысячи миль отсюда, за тысячи лет… В который уже раз Белиза принялась тщетно гадать о причине, способной погнать зингарского графа с чадами и домочадцами на это дикое побережье, способной заставить его променять замок предков на бревенчатую развалюху…

За спиной послышался мягкий топоток торопливых босых ног, и глаза девушки потеплели. К ней через невысокую дюну бежала голенькая девочка. С худого тела каплями стекала вода, льняные волосы облепили головку, глаза возбужденно округлились.

— Госпожа Белиза! — прокричала она по-зингарски с мягким офирским акцентом.— Ой, госпожа Белиза, там такое!..

Задыхаясь после быстрого бега, она тщетно пыталась выговорить нечто более вразумительное и лишь размахивала руками. Улыбнувшись, Белиза обняла девочку, нимало не смущаясь, что ее шелковое платье может напитаться влагой от льнущего к ней мокрого, теплого детского тельца. Здесь, в своем вынужденном отшельничестве, она обратила всю природную нежность и доброту души на это маленькое и жалкое существо, которое во время путешествия сюда с юга Белизе довелось отнять у жестокого и бессердечного хозяина. Юная служаночка, ожившая в добрых руках, стала ее утешением.

— Что же там такое, Тина? — спросила она,— Отдышись, малышка, и говори толком!

— Корабль!..— прокричала девочка, указывая на юг.— Я плавала в пруду, оставшемся после прилива, по ту сторону мыса, и вдруг увидела его! Он идет с юга прямо сюда!..

И, вся трепеща, она робко потянула госпожу за руку. У Белизы у самой сердце застучало быстрее при мысли о неведомом посетителе. Со дня прибытия на это безлюдное побережье они так редко видели новые лица…

Тина помчалась впереди хозяйки по желтым пескам, обегая лужи, оставленные отливом в низменных местах. Когда они поднялись на самый верх мыса, Тина остановилась и замерла — тоненькая фигурка, белевшая на фоне прояснившегося неба. Ветер бросал влажные льняные волосы ей в лицо, худенькая вытянутая рука указывала вдаль.

— Вон он! Вон он! Смотри, госпожа!

Белиза уже разглядела вдали белый парус, раздуваемый свежим южным ветром. Корабль шел вдоль берега, сейчас его отделяло от мыса несколько миль. Сердце девушки стукнуло невпопад… В их бесцветном уединении любая мелочь приобретала черты значительного события, но сейчас Белиза предчувствовала странные и бурные перемены. Уж верно, не простая случайность привела этот парусник на глухое, никем не посещаемое побережье. К северу отсюда гаваней и городов не было — совсем не было, до самой страны вечных льдов. А ближайший южный порт находился за тысячу миль. Ну и что, спрашивается, кому-то делать здесь, в заливе Корвела?

Тина плотнее прижалась к доброй хозяйке, узкое личико, обращенное вверх, выражало нешуточную озабоченность.

— Кто бы это мог быть, госпожа? — заикаясь, выговорила она. Бледные щеки девочки раскраснелись от ветра.— Не тот ли это человек, которого опасается господин граф?

Белиза нахмурилась.

— Почему ты говоришь так, дитя? С чего ты взяла, будто мой дядя кого-то боится?

— Так как же ему не бояться? — возразила Тина наивно.— А то стал бы он иначе прятаться в здешней дали! Смотри, госпожа, вот это да, как быстро идет!..

— Надо сообщить дяде,— пробормотала Белиза.— Рыбачьи лодки еще не ушли, никто из наших не видел этого паруса… Бери свою одежду, Тина, и поспешим!

Девочка бросилась вниз по склону, к пруду, где она купалась, когда появился корабль. Подхватила лежавшие там шлепанцы, платьице, поясок — и во всю прыть вернулась наверх, одеваясь прямо на бегу.

Тревожно оглядываясь на близившийся корабль, Белиза взяла девочку за руку и вместе с ней побежала в сторону укрепления. Еще несколько минут — и они миновали ворота в деревянном палисаде, окружавшем дом. Почти сразу пронзительный и скрипучий голос трубы всполошил садовников и остановил рыбаков, только-только открывших двери лодочных сараев и собиравшихся скатывать свои суденышки в воду.

Люди, находившиеся за стенами, тотчас оставили все дела, бросили инструменты и побежали внутрь крепости, ни на миг не задерживаясь в поисках причины, вызвавшей переполох. Ватаги бегущих втягивались в ворота, и все, не сговариваясь, со страхом оглядывались на восток, на темневшую там стену густого леса. В сторону моря не смотрела ни единая живая душа.

Столпившись на крепостном дворе, люди засыпали вопросами часовых, дежуривших на помостах для стрельбы с внутренней стороны стен.

— Что случилось?

— Почему нас собрали?

— Опять пикты идут?..

Вместо ответа молчаливый воин в потертой коже и ржавых латах указал рукой на юг. Место было возвышенное, парус отсюда был ясно виден. Люди полезли к дозорным на помосты, начали вглядываться.

Граф Валенсо стоял на сторожевой башенке, венчавшей большой хозяйский дом — бревенчатый, как и все остальные строения. И наблюдал за парусником, как раз обходившим южный мыс бухты. Граф был худощавым, жилистым человеком средних лет и среднего роста. На смуглом лице застыло хмурое выражение. Камзол и панталоны вельможи были из простого черного шелка, лишь на рукояти меча переливались яркие самоцветы, да с плеч свисал небрежно откинутый плащ красивого винного цвета. Валенсо нервно покручивал тонкий ус, угрюмо поглядывая на своего домоправителя — обветренного мужчину, облаченного в сталь и атлас.