Надо, чтобы он понял раз и навсегда — между нами ничего не будет.

Дверь тихонько приоткрылась. Взгляд мой заметался, бабочки в животе ожили. Брэден вошел в офис и закрыл за собой дверь.

Выражение лица у него было мрачное.

Его обычный самодовольный блеск несколько потускнел.

— Что вы здесь делаете? — строго спросила я.

Мой взгляд против воли с упоением скользнул по его фигуре, обтянутой стильным черным джемпером и безупречно сидящими черными джинсами. Единственным украшением служили сногсшибательно дорогие платиновые часы. При всем этом он ухитрялся не походить на витринный манекен, и трехдневная щетина, темневшая на щеках, доводила его сексуальность до невыносимой степени.

Бабочки, порхавшие в животе, так разошлись, что я крепко сжала челюсти, опасаясь, как бы они не вылетели наружу. Почему мое тело, стоит этому типу оказаться поблизости, ведет себя как последний предатель? Ведь это подло.

— Ну? — спросила я, отхлебнув для храбрости коки.

— Я не привык ни с кем делиться.

Я растерянно уставилась на него. Кто бы мог подумать, что его взгляд, обычно такой невозмутимый, способен полыхать бешеной злобой. В тесной комнатенке Брэден казался огромным и устрашающим. Рядом с ним я чувствовала себя маленькой и беззащитной. Если ему взбредет в голову, он придавит меня, как клопа.

— Что?

— Я сказал, я не привык делиться, — прищурив глаза, отчеканил Брэден.

— Да? А у меня другие сведения, — заявила я, вспомнив, как любезно он уступил Адаму Вики.

— Скажем так, я не намерен делиться, когда дело касается тебя.

Клокоча от ярости, он сделал ко мне шаг.

Дальше все развивалось с головокружительной быстротой. Только что я пренебрежительно взирала на него, прихлебывая коку. В следующее мгновение банка полетела на пол, я оказалась лежащей на столе, а Брэден навалился на меня сверху. Жар, исходивший от его сильного тела, накрыл меня, как волна. Одна его рука сжала мою шею, другая скользнула между ног, раздвигая их. Его губы не отрывались от моих, и желание, которое я несколько недель держала в узде, вырвалось на свободу, одержав надо мною сокрушительную победу. Я вцепилась ногтями в его спину, ногами обхватила его бедра, губы разомкнулись, впустив его язык, который тут же принялся играть с моим. Его запах, легкий привкус виски на языке, теплые руки, ласкавшие мое тело… Я забыла обо всех своих зароках и против воли издала низкий горловой звук.

Поцелуй Крега казался ребячьей шалостью в сравнении с его поцелуем.

Брэден тоже застонал, рука его сжимала мою шею все крепче, вибрация, исходившая от его тела, передавалась мне. Рука, ласкавшая мои соски, спустилась по животу и проникла ниже. Его губы становились все более настойчивыми и требовательными, поцелуй длился так долго, что у меня перехватило дыхание. Наши языки сплетались, словно истосковавшись друг по другу, пальцы мои цеплялись за его джемпер, притягивая ближе.

Ощутив, как что-то горячее и твердое касается живота, я окончательно поплыла. Нетерпеливо поскуливая, я ощущала, что в трусиках у меня жарко и влажно. Желание все росло, а рука Брэдена вновь принялась ласкать мою грудь. Он оторвал губы от моих губ и заглянул в лицо. Глаза его, затененные ресницами, потемнели от возбуждения, губы покраснели и вспухли. Он спустил майку с моих плеч, потом, не сводя глаз с моего лица, проделал то же самое с бретельками лифчика.

Прохладный воздух обжег мою разгоряченную грудь, соски покрылись пупырышками. Взгляд Брэдена скользнул ниже, рука сжала грудь. Он ласкал ее, нежно поглаживая сосок большим пальцем, а я судорожно хватала воздух ртом, изнемогая от желания. Он снова посмотрел мне в лицо.

— Тебе нравится, детка? — спросил он сквозь зубы.

О… да! Ответ мой был понятен без слов.

Губы его слегка коснулись моих.

— Ты вообще любишь, когда тебя лапают, верно?

Прежде чем смысл этих слов дошел до моего замутненного сознания, прошло несколько мгновений. Потом я, едва не задохнувшись от обиды, яростно дернулась и подняла бретельки лифчика и майки.

— Пошел прочь, — бросила я и попыталась его оттолкнуть.

Но он прижимался ко мне все крепче, его руки железной хваткой сжали мои запястья, не позволяя пустить в ход кулаки.

— Что у тебя с этим недоноском? — скрежетал Брэден.

При этом возбуждение его не спадало, близость горячей твердой плоти распаляла мое вероломное тело, заставляя вступать в конфликт с уязвленным разумом.

— Тебя это не касается! Пошел прочь!

— Ты с ним трахаешься?

— Тебя это не касается!

Он зарычал и схватил меня за руки выше локтя:

— Нет, касается. Потому что я тоже хочу тебя оттрахать. А если учесть, что тебе до смерти хочется, чтобы я тебя оттрахал, в твоих интересах честно ответить на мой вопрос.

— Ты — наглая самодовольная задница, вот мой ответ! — взревела я, твердо решив морально уничтожить этого долбаного альфа-самца. — Будь ты единственным мужиком на Земле, я не стала бы с тобой трахаться!

Не слишком оригинальное высказывание. Такое вряд ли убьет наповал. К тому же это очевидное вранье.

Не выпуская моих рук, Брэден вновь впился губами в мои губы, покусывая их, его напряженный член норовил проникнуть меж моих ног. Губы мои против воли раскрылись, тело пронзали обжигающие токи. Я пыталась оказать сопротивление или хотя бы сделать вид, что сопротивляюсь. Но тело отказывалось подыгрывать, оно преследовало свои интересы, и ему было плевать, что оно потворствует моему унижению.

— Ты спала с ним, Джоселин? — пробормотал Брэден, покрывая торопливыми поцелуями мой подбородок.

— Нет.

— Но ты хотела этого?

— Нет.

Сквозь горячий туман я ощутила, как хватка ослабла, и мои руки — которые действовали теперь по собственной воле — принялись ласкать его мускулистый живот.

— Ты хочешь, чтобы я тебя оттрахал? — прошептал он мне на ухо.

Конечно хочу, вопило все мое существо.

Но я молчала, злобно поводя плечами.

Сказать правду означало признать свое полное поражение. А я еще не рассталась с надеждой выйти из этой схватки победительницей.

Но его руки не оставляли мне шансов. Одна уже расстегивала мои джинсы. Сопротивление бесполезно, поняла я, отдаваясь во власть подхватившего меня потока и прижимаясь к нему все теснее.

— Боже мой, — сорвалось с моих губ.

Его губы касались моих, я была готова впустить его язык, но Брэден неожиданно подался назад:

— Скажи, ты хочешь, чтобы я тебя оттрахал?

Досада обожгла меня, я метнула в него сердитый взгляд:

— Что ты, как попугай, твердишь одно и то же?