Она верит, что нужна Федору, но патологическая, как кажется Соне, любовь к сыну затмевает у мужа его любовь к жене. И ситуация изменится лишь в том случае, если Соня также безоглядно полюбит пасынка. А это нонсенс! Потому и нечего гадать: возвращаться ей никак нельзя.

Но как же мальчики без нее? И как быть с чувством вины, которое не дает покоя? Сможет ли она дальше беспечно жить, зная, что им угрожает опасность? Но какая? Смертельная, разумеется, какая же еще-то! Ведь стоит только Феде узнать, что никакого наследства нет и в помине…

– Так вы будете что-то брать? – прервала мучительные размышления Сони дородная краснощекая продавщица лотка со стиральными порошками.

Оказывается, Соня вот уже довольно продолжительное время, судя по недовольному виду хозяйки товара, перебирает коробки и никак не может на чем-то остановиться.

– Да-да, я сейчас, – обещает Соня. «Мне нужно идти, – подгоняет она себя мысленно. – Или не нужно? Надо что-то выбрать… А зачем?»

И Соня, словно прикованная к месту цепями, продолжает стоять перед наливающейся желчью продавщицей, злобно наблюдающей за капризной покупательницей, не решающейся выбрать что-то конкретное.

«Ну вот, я уже и тупить начала. Да что со мной такое?! – злится на себя Соня. – Зачем мне эти дурацкие порошки? Я же все равно их не возьму… Эта продавщица сейчас убьет меня, если я ничего не куплю… А я не куплю! Потому что мне ничего не нужно. Тогда чего, спрашивается, я здесь торчу и морочу ей зря голову вопросами?! Хорошо-хорошо! Так и быть… возвращаюсь! Иначе они там с голоду без меня помрут. Даю и им и себе еще один, но самый последний…»

И вдруг Соня невольно вздрагивает от оглушительного грохота. Она сжимается в комок от ужаса и видит над крышами невысоких рыночных строений черноту вздымающего к небу грязного облака. Весь рынок на мгновение замирает. Раздается еще один взрыв, и толпа покупателей бросается в разные стороны, не зная, куда бежать. Продавцы беспомощно мечутся возле своих лотков, боясь и остаться, и товар бросить, но видя, что рядом с ними ничего страшного не происходит, решают все же не трогаться с мест, так как неизвестно, где и в каком месте их подстережет смерть.

До Сони, в страхе наблюдающей за клубами огня и дыма, начинает доходить, что, если бы она не задержалась возле лотка с порошками, то непременно попала в самый эпицентр взрыва, так как выход с рынка на этой стороне только один. Те томительные для продавщицы и спасительные для Сони минуты оказались как раз временем хода до рокового места. Если бы неведомая сила не удержала Соню возле спасительного лотка…

Ошеломленная, не чуя под собой ног, она побрела прочь от возможного места гибели, а навстречу ей бежали люди, желающие собственными глазами увидеть место взрыва. И только сидя на скамье в опустевшем зале ожидания здания железнодорожного вокзала, она поняла, что с ней произошло великое чудо: Соня самым удивительным образом избежала смерти!

Мимо промчались сотрудники вокзала, обсуждая ужасные последствия теракта, при котором погибли люди, но пока еще трудно определить их количество, потому что «там полная каша». Соня пребывала в оцепенении и полной прострации, не чувствуя своего тела и словно растворяясь во времени и пространстве. Реальность для нее больше не существовала. Она замерла на отметке начала взрыва, давая ей возможность осознать свое новое рождение.

Неужели быть жертвой стало для нее состоянием души?! Нет, только не это! Даже если раньше и было так, то теперь все изменилось. Она больше не жертва. Она свободна. А главное – жива! С ней произошло великое чудо! И она больше не собирается тратить подаренную ей Богом жизнь на горе и несчастья.

Каждый последующий день для нее теперь станет только счастливым. А если не станет, она очень постарается сделать его таким. Несмотря ни на что и во что бы то ни стало. С этого дня она уже не имеет право быть жалкой и униженной. Потому что живет второй раз! Не для того ли, чтобы осознать наконец, что она уже счастлива, если появилась на этом прекрасном белом свете, только зачем-то пытается натянуть на себя не свою жизнь с чужими бедами и горестями.

Соня стояла на перроне у края платформы и завороженно смотрела на мерцающие холодным стальным блеском рельсы. Нет, теперь ей не хочется броситься под колеса поезда. Не стоит торопиться покидать жизнь, не узнав, что там, за поворотом, и как далеко ты можешь зайти в своем стремлении обыграть судьбу-злодейку.

Она терпела, сколько могла. Отныне хватит с нее страданий и боли! Да, Соня плохая жена, просто отвратительная мачеха и безжалостная тетка. Пусть горькая, но – правда. Авось найдут себе получше.

Да, она не любит мужа, а может, и никогда не любила, так как не за что. Хотя любят не за что-то, а вопреки. Это кто же так решил? Но теперь уже все равно. Да, она не только не любит, но даже ненавидит пасынка и не намерена мириться с его выходками, которым нет конца. А что до мальчиков, то на ней, Соне, свет клином не сошелся. Найдется тот, кто убережет их от беды. Тут впору себя спасать, а не думать о ком-то.

Хватит уже над собой издеваться и позволять гробить всем кому не лень. Не хотят они ее хорошего, так пусть остаются со своим плохим. А в голове уже складываются строки новой песни, словно путаные мысли, пытающиеся найти свое место:

Соня швырнула под колеса подходящего поезда телефон, не умолкающий ни на минуту и напоминающий о несчастьях, поджидающих ее дома, и так навсегда распрощалась со своим прошлым. Она умерла для них, они умерли для нее.

Предложив проводнице за свой проезд обручальное кольцо с бриллиантами, Соня прошла в вагон. Через полчаса, после удивительно вкусного обеда с домашней курочкой, пирогами и ароматным крепким чаем с душистым медом, которые предложила отведать проводница, довольная удачной сделкой, насытившаяся и немного пришедшая в себя Соня уже мирно спала на верхней полке купейного вагона.