Через служебный вход Бен и Ли прошли в зал музея. В окна лился тусклый солнечный свет. Электрическое освещение погасло, красные огоньки на видеокамерах не горели.

Зал клавишных инструментов располагался в конце длинного коридора, где были выставлены скрипки.

Джемма Бьянки чистила рамы в портретной галерее, слушая радио. Вдруг свет погас, и пылесос замолк. Полная и неповоротливая Джемма не сразу сообразила, в чем дело. Протянув пухлую руку, она несколько раз щелкнула выключателем пылесоса.

— Ну что за черт!

Как-то раз свет уже отключался. Тогда она тоже оставалась в музее одна, занимаясь уборкой в обеденный перерыв. Пробки вылетели, и ей пришлось спускаться в подвал к щитку. Вниз идти далековато, да и неприятно быть одной в пустом закрытом здании.

Джемма занялась бутербродом, надеясь, что свет сам скоро включится. Не включился. Она со вздохом взяла радиоприемник и пошла вниз по лестнице.

Бен осмотрел фортепьяно, обдумывая план действий. Правую переднюю ножку нужно снять быстро. Времени мало: в любой момент может вернуться кто-то из сотрудников музея. Если бы приподнять правую часть фортепьяно на дюйм или два и подложить что-то под клавиатуру, чтобы отпилить висящую в воздухе ножку… Он перевернул табурет, поставив его на торец, — нет, чересчур высоко.

Бен попробовал приподнять фортепьяно. Слишком тяжелое, не выйдет, даже с помощью Ли. Он посмотрел на ножовку, потом на ножку. Чтобы перепилить ее, понадобится минут пятнадцать.

«Ну же, придумай что-нибудь!» — приказал он сам себе.

Ли насторожилась.

— Бен, в музее кто-то есть!

Раздались медленные тяжелые шаги, заскрипели ступеньки лестницы, ведущей в главный зал. В безмолвном здании тихое эхо звучало совершенно отчетливо. Еще слышалась музыка, которая постепенно становилась громче: по лестнице спускался человек с радиоприемником.

Медлить нельзя — сейчас или никогда. Бен в отчаянии оглянулся.

Веревочное ограждение вокруг фортепьяно висело на шести латунных стойках — фута три высотой, на широких круглых основаниях. Да, ничего лучше не придумаешь. Бен ножовкой перепилил веревку и поднял одну стойку — тяжелая. Металл холодил пальцы. Перевернув стойку основанием вверх, он ухватился за нее, как за топор.

— Ну и черт с ним! — пробормотал Бен.

Ли с ужасом наблюдала, как он размахнулся стойкой и изо всех сил ударил по ножке фортепьяно.

Тишину разорвал оглушительный хруст ломающегося дерева. Фортепьяно со стоном вздрогнуло, завибрировав струнами. Ножка немного поддалась, и передняя часть инструмента просела, но не упала.

Спускаясь по лестнице, запыхавшаяся Джемма услышала какой-то звук.

Это еще что?

Она выключила радио, прислушиваясь. Сердце подпрыгнуло. Джемма схватилась за перила и ускорила шаг.

Бен снова замахнулся, стойка свистнула в воздухе, опять раздался оглушительный треск. Ножка подогнулась, передняя часть фортепьяно провисла, и Бен отскочил в сторону.

Тонна железа и дерева перевернулась и пробила возвышение, на котором стояла. Во все стороны полетели щепки. От удара струны завибрировали, наполнив зал какофонией.

Джемма голову потеряла от страха. В музее воры!

Спустившись по лестнице, она торопливо проковыляла через зал в женский туалет, влезла в кабинку и закрыла дверь. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. В кармане Джемма нащупала мобильник.

Надо позвонить в полицию!

Ли с открытым ртом стояла над изувеченным инструментом. Отец вложил сотни часов работы в его реставрацию. Бесценный экспонат, кусочек прошлого, безвозвратно утерян. Какой ужас!

Струны еще вибрировали, а Бен уже вытащил из груды обломков ножку, надеясь, что его ожидания оправдаются.

— Ничего не вижу… — пробормотал Бен.

Он схватил ножовку и принялся лихорадочно пилить. Острое лезвие скользнуло по дереву и впилось в ладонь. Из раны брызнула кровь. Бен выругался, не переставая пилить. Ли с вытаращенными глазами стояла у него за спиной. Бен смахнул опилки и стер с деревяшки кровь — ничего.

— Ножка сплошная, — сказал он. — Здесь нет полости.

Джемма, захлебываясь, рассказала полиции, что в Музей Висконти проникли грабители. Мужской голос успокоил ее, заверив, что полицейские скоро приедут. Она облегченно вздохнула.

— Ты ведь говорила, что наверняка правая! — Бен хмуро посмотрел на Ли.

— Ну… тогда левая.

— Вот ведь черт! — пробормотал Бен и, глянув на часы, вскочил на ноги.

— Я не хотела, — прошептала Ли.

— Я бы тоже не хотел, чтобы кто-нибудь нас здесь застал!

Он опять замахнулся стойкой. Изуродованный инструмент лежал, точно кит, выброшенный на берег. Оставшаяся ножка торчала под углом. Бен с силой опустил стойку. Снова раздался оглушительный треск. Ли заткнула уши.

Он отступил назад — ножка ровно отломилась. Звякнула об пол выроненная стойка, и Бен опустился на колени.

Ножка оказалась полой! Сердце Бена подпрыгнуло. Нащупав что-то внутри гладкой полости, Бен перевернул ножку и вытряс содержимое — на пол, усеянный обломками фортепьяно, выпала свернутая в трубочку пожелтевшая бумага, аккуратно перевязанная ленточкой.

Наклонившись, Ли подхватила находку, дернула за ленточку и развернула листок, прикасаясь к нему с такой осторожностью, будто он грозил рассыпаться от малейшего прикосновения.

— О господи! Это оно! — воскликнула Ли, не сводя глаз с письма.

Чернила выцвели, но почерк и подпись ни с чем не перепутаешь.

Она держала в руках заветную находку отца — письмо Моцарта.

Услышав вой сирен, Джемма Бьянки осмелилась выбраться из кабинки и впустила полицейских через парадный вход. Без умолку тараторя, она провела их в зал клавишных инструментов, где побывала целая банда вооруженных безжалостных грабителей. Джемме очень повезло остаться в живых.

Полицейские вошли в пустой зал и в немом изумлении уставились на изуродованное фортепьяно. Кому понадобилось совершать такой бессмысленный акт вандализма?

К этому времени грабители были уже далеко, старенький «фиат» затерялся в потоках транспорта на улицах Милана.

Бен быстро вел машину на северо-восток, стараясь отъехать подальше от Милана, и каждые несколько минут проверял, нет ли погони. Их никто не преследовал. По дороге к австрийской границе град и дождь со снегом два часа били в ветровое стекла «фиата». Мимо мелькали вывески автозаправок. Сидевшая рядом с Беном Ли задумчиво склонилась над старым письмом.

В придорожном кафе было малолюдно. Они взяли два кофе и выбрали угловой столик, подальше от остальных посетителей и поближе к аварийному выходу. Бен сел лицом к залу и держал в поле зрения входную дверь. Ли аккуратно разложила листок на пластиковом столике, прижав края солонкой и перечницей, чтобы бумага не сворачивалась.