Поймав мой взгляд, Котяныч отрицательно покачал головой и во избежание каких-либо необдуманных поступков с моей стороны даже взял меня под руку. Так же бережно поддерживают престарелых инфарктников.

— Гера, отнеси туда водки, — довольно бодрым голосом распорядился Треухин, подойдя к машине. — Может, кто захочет прямо здесь помянуть.

Водитель БМВ Гера достал из багажника желтый бумажный мешок с позвякивающим содержимым.

— Постой, плесни сначала мне.

Что-то в интонациях Геннадия Степановича я никак не могу расслышать скорби. С похожим выражением на лице пьют за удачную рыбалку.

Можно было, конечно, удариться перед Вороновым в объяснения, но не хотелось времени терять. Я сделал короткую подсечку и слегка придержал Котяныча, чтобы он не ушибся, падая на обледеневший снег.

Треухин запустил недовольный взгляд в сторону барахтающегося под колесами «Мерседеса» начальника собственной охраны и вполне радушно обратился ко мне:

— А, Серега! Как дела? Выпьешь?

— Не пью.

— А говорили, что даже очень не прочь…

Вот гады! Воронов, что ли, слухи распространяет? Конечно, он, кому же еще? Впрочем, это входит в его обязанности — давать шефу полную информацию.

— Поговорить надо.

— Хорошо, только позже. Сам понимаешь, сейчас не очень удачный момент.

— Нормальный момент, — буркнул я угрюмо и сунул правую руку в карман.

Просто нравится держать руки в карманах. Мне и в голову не приходило пугать Треухина, но, похоже, он осмыслил ситуацию по-своему, или не знаю почему, в общем, тут же согласился на переговоры.

— Пройдемся, — предложил я.

И Воронов, раздувавший от злости ноздри, и Гера с мешком застыли неподалеку в позе тигров, готовых — прыгнуть на антилопу.

— Гера, отнеси водку, а ты, Костя, подожди здесь… развел охрану Треухин.

— …Ну, выкладывай, что там у тебя срочного, — заторопил он, когда мы удалились на несколько шагов в сторону по дорожке.

— Есть такая идея, Геннадий Степаныч, что это вы заказали Краснопольского.

…С какой стати мне переживать за его паршивые чувства?

— Забавно. Ты меня теперь шантажировать станешь или заявление в милицию напишешь?..

Такой реакции я не ожидал, поэтому слегка растерялся. Это что значит? Что он признается?

Треухин окинул меня взглядом, в котором светилось сочувствие:

— Меня предупреждали, что у тебя… Н-да… Сережа, ведь у тебя твердые кулаки и длинные ноги, которыми ты садишься на поперечный шпагат, зачем же тебе еще голову напрягать? Делать умозаключения — не твоя работа.

— Но ведь у вас был интерес на графитовом комбинате? — едва не вскричал я.

— Совершенно верно. И был, и есть. Я даже тебе страшную тайну открою. Четыре года назад я поставил туда огнеупорного кирпича и металлоконструкций на полмиллиона долларов и рассчитывал получить графита на миллион, однако власть переменилась, комбинат объявили банкротом, все инвестиции мгновенно покрылись инеем, и если когда-нибудь ко мне и вернутся мои деньги, то произойдет это не-раньше, чем через десять лет. Но что-то мне подсказывает, что деньги не вернутся и через десять лет. Впрочем, должен тебя разочаровать, никакой тайны здесь нет. И не один я оказался в такой ситуации. Что ж мне на этом основании заказывать директора? Я не убийца. Я честный предприниматель. Я налоги плачу.

Он и не думал бояться пистолета в моем правом кармане. Глава фирмы получал удовольствие от общения с недалеким частным детективом, забыв, что в сотне, метров в землю закапывают его жену.

— Кроме вас, никто не знал про квартиру моего друга, куда мы с Настей приехали после убийства. А на следующий день там была засада, — сделал я еще одну попытку его расколоть.

— Костя Воронов, действительно, рассказывал про засаду. С твоих же слов. Но с чего ты взял, что я знал про квартиру раньше? Я не то что про квартиры, про друзей твоих ничего не знаю. Они меня не интересуют. Могут меня не интересовать твои друзья? Не обижаешься на такое равнодушие?

— Значит, Настя вам ничего не говорила насчет квартиры?

— Говорила, но адрес не называла. Да я и не интересовался.

С чего я взял, что после разговора с Треухиным окружающий меня туман развеет свежим ветром? Прав Геннадий Степанович насчет кулаков и мозгов. Он, может, врет, а я понять ничего не могу. Эх, не умею я с интеллигентными людьми! Вот ткнуть бы ему пистолетом в нос, он по-другому бы заговорил. Но нельзя. Вон сколько вокруг людей, живых и мертвых.

Вечер, можно сказать, пропал. Собственно, ничего хорошего от сегодняшнего дня я не ожидал. Была такая идея, что удастся перекинуться с Настей парой слов. А в итоге и увидеть-то удалось только издали.

Мне бензина не жалко — часа полтора я бесцельно кружил по центру города. Я бы даже подвез кого-нибудь пусть даже на Затулинку, девушку какую-нибудь, студентку, не для чего-либо, а просто так, и денег бы не взял. Так я думал. И даже увидел одну с поднятой рукой, и уже начал перестраиваться, но тут справа выскочил расторопный зеленый «Жигуленок» и увез мой приз.

Позвонил Хальзову, но тот как раз примеривался к одному полуразвалившемуся зубу.

— А попозже? — не отставал я.

— Знаешь, жена сегодня возвращается из командировки. Надо как-то приготовиться…

Если бы она месяц отсутствовала или, скажем, возвращалась с Северного полюса, но ведь вся командировка — три дня в Коченево. К чему готовиться? Их, женатых стоматологов, не поймешь.

Наконец, мне пришло в голову искать отдыха для измученной тотальным одиночеством души в каком-нибудь питейном заведении. А за стеклом «Ауди» как раз проплывал «Пятьсот первый» бар. Кто не знает, «501» — это название такое в честь джинсов. Там все бармены ходят в коттоне с ног до головы. Вернее, на голове у каждого ковбойская шляпа, уж не знаю, из коттона или из чего. Почему-то мне кажется, что в этом месте зависают снобистски настроенные личности, которые всяко, то есть несомненно, отличат пятьсот первую модель от пятьсот второй. Сам же я, к стыду, не отличу «Левайс» от «Рэнглера». Для частного детектива это недопустимо. Шерлок Холмс, например, не то что джинсы, а даже и сигаретного пепла насчитывал двести сорок сортов, о чем в свое время не поленился написать монографию… А может быть, пятьсот второй модели в природе не существует? Точно так же после ТУ-104 сразу следует ТУ-134.

За дальним от входа столом в «501-м» за двумя кружками пива прятались две подружки не самой плохой наружности — одна в очках, попроще и посимпатичней, вторая — навороченная, в одноименных, то есть пятьсот первых или типа того, джинсах.

Как выяснилось на второй минуте общения, первая обучалась на предпоследнем курсе педагогического колледжа и звалась Ирой, вторая, Наташа, работала продавцом и, несмотря на престижную (или некогда престижную) профессию и узкие штаны, держалась запросто и первым делом сообщила, что никаких приятелей рядом с ней на данном историческом отрезке не существует. «Я одна», — сообщила она. И при этом, кажется, ничего такого не имела в виду. Серьезно, хорошие оказались девушки, зашли просадить стипендию на двух кружках пива.