– Да будет вам! Мне бы с вами переговорить следовало, полковник.

– Пошли в машину.

Оказавшись в командирском «уазике», Рублев покосился на шофера.

– С глазу на глаз.

Брагин рассмеялся:

– От него у меня секретов нет. Он настоящий шофер, не только водить умеет, но и язык держать за зубами, не высовывать, когда не просят.

– Куда два япошки поехали? – тут же взял быка за рога Комбат.

– В хозяйство полковника Рапопорта.

– Химик ваш, что ли?

– Да ты, майор, смотрю, уже освоился у нас что надо.

– Какого черта им там понадобилось?

– Знал бы, ответил, – не мудрствуя лукаво признался полковник Брагин.

– И никто не объясняет? Кто же на полигоне хозяин – ты?

– Ну, я, я, – недовольно пробурчал полковник Брагин, даже не заметив, что Рублев перешел на «ты». – Надо мной тоже начальство есть. Приказали – буду выполнять, никуда не денешься.

– Но хоть знать, какого черта они туда потянулись, следует?

– А их, по-моему, все здесь интересует – от того, что подают в солдатской столовой до того, какие носки я ношу.

Машинально Комбат глянул на ноги полковника, но высокие шнурованные ботинки скрывали носки.

– Вот, кстати, чтобы ты, майор, лишних вопросов не задавал, я привез, – Брагин засунул руку в матерчатый карман чехла переднего сиденья и вытащил папку.

– Что это?

– У нас, как всегда, сперва начинают дело, а потом присылают расписание.

– Расписание занятий для японцев? – Комбат уже просматривал страницы, где значились часы занятий и темы.

Расписание выглядело так, словно бы из японцев собирались сделать настоящих спецназовцев.

Тут значились и занятия по борьбе, и подрывные работы, и применение химических отравляющих веществ, защита от них, вождение техники, прыжки с парашютом.

– А я-то думал, они приехали, чтобы как в цирке – посмотреть на нас да посмеяться.

– Нет, скорее, чтобы акробатами стать, – рассмеялся Брагин.

И тут в стекло машины постучал чиновник из Совета безопасности. Брагин вышел, наскоро переговорил с ним, а затем извинился перед Рублевым.

– Мы переговорим, а ты посиди.

– Нет уж, лучше размяться, – и он вышел из машины.

На этот раз шофер при разговоре не присутствовал. Брагин отвел своего собеседника к небольшой будке из силикатного кирпича, где хранились наглядные пособия, и о уем-то с ним долго говорил. О чем именно, Комбат не мог даже догадываться.

«Мало ли дел может оказаться между двумя высокими чинами!»

А разговор тем временем шел именно о нем, о Борисе Ивановиче Рублеве, бывшем командире десантно-штурмового батальона. Больше всего чиновника из Совета безопасности интересовал вопрос – кто порекомендовал Рублева на должность инструктора.

Полковник Брагин, не подозревая ничего плохого, ответил:

– Бахрушин.

Объяснять кто это такой чиновнику не пришлось. Леонида Васильевича он знал, именно поэтому, когда была произнесена фамилия, на его лице появилась болезненная гримаса:

– Ах, так это тот самый Рублев?

Брагин не знал, что скрывается за словами «тот самый». О прошлых делах Комбата ему слышать не приходилось.

– Наверное.

– Так-так-так, – только и ответил чиновник СБ и перевел разговор в другое русло.

А Борис Иванович тем временем объяснял японцам некоторые хитрости рукопашного боя, но делал это не очень-то охотно.

Бахрушин же не выходил из головы чиновника Совета безопасности. Эта фамилия говорила ему о многом. Ведь в его ведомстве сейчас проходило отслеживание ситуации с производством за рубежом бактериологического и химического оружия.

«Рублев близок с Бахрушиным, – рассуждал чиновник и от этих мыслей ему становилось не по себе. – Значит, вся информация о японцах пойдет в ГРУ. Уж не приставлен ли этот майор следить за нами? Прыткий мужик, прикидывается простаком, рубахой-парнем. А если копнуть его поглубже, то не так уж он и прост. Вон каких дел наворотил! Один стоит дюжины умельцев. Взять, к примеру, хоть историю с угоном вертолета „Барракуда-С2000“. На чужой территории, всего с двумя спецназовцами сумел отыскать угнанную машину и продержаться против американцев и против бандитов, до прихода своих. Конечно, хорошо иметь такого человека среди друзей или среди союзников, но дело в том, что люди типа Комбата не способны на предательство. И если уж он верен Бахрушину, то останется верен до конца».

Итак, появление Комбата на горизонте ломало многие планы этого человека. Рублев многому мог научить японцев, но вот захочет ли?

Комбат же, занятый пока на площадке, выложенной дерном, не замечал пристального взгляда.

Он объяснял под каким углом надо наносить удар, чтобы переломать короткую доску.

«Переговорю, – подумал чиновник, – вдруг получится? А нет, так и черт с ним! Не стану рисковать. Майор будет играть в открытую, он не интриган, это точно. Осторожно предложу деньги, и мы сможем расширить систему подготовки – именно то, чего хотят японцы».

– Товарищ майор, – высоким, немного похожим на женский, голосом позвал он.

Рублев не спеша обернулся.

– Вы мне?

– Да. Можно вас на минутку?

Комбат вытер вспотевшие руки о рукава камуфляжа и отошел в сторону. На небе вновь появились облака. Тучи наползали из-за близких холмов. Пойдет ли дождь, засветит ли солнце в ближайшие полчаса – никто не взялся бы предугадать.

– Ну, как, вы довольны? – услышал Рублев.

– Пока еще не знаю.

– Ну что ж, присматривайтесь, пробуйте.

А заодно поразмыслите и над другой стороной дела: вы хотели бы заработать?

– Заработать? – переспросил Комбат, и в его тоне несложно было уловить: заработать он не прочь, но именно заработать, а не урвать.

Вот тут-то понятия о справедливости и счастье чиновника и Бориса Рублева расходились кардинальным образом.

– Я просмотрел программу подготовки японской делегации, а потом познакомился с их предложениями. К сожалению, многое из того, что они хотели бы получить, дать на полигоне мы им не можем. Старые инструкции, глупые запреты… Но есть возможность исправить ситуацию, если, конечно, вы согласитесь.

– Что от меня требуется?

– На месяц оставить Москву, выехать с ними в малонаселенные районы, где-нибудь в Сибири или на Дальнем Востоке, и там провести подготовку.

Комбат чуть прищурившись смотрел на собеседника.