В камышах ничего подозрительного казаки не обнаружили. Но в это время послышался конский топот. Они спрятались за кусты.

– Несколько человек едут, и как будто свои, – сказал старший секрета.

– Как узнал? – спросил младший.

– Едут слишком беспечно.

В это время из-за поворота дороги показалось четверо всадников.

– Стой, кто такие? – в один голос спросили казаки.

– Свои, – опешив, ответили всадники. – Белобловский я, – назвался один из них. – Едем менять станичников.

– Наши, Алексей, – обратился старший секрета к напарнику, и они вышли на дорогу.

Среди здешней безмолвной тишины, под ярким солнцем, они чувствовали себя, как дома.

– А вы молодцы, удобную позицию заняли, мы и не подумали, что здесь кто-то может быть, место удобное, – заметил подъехавший урядник. – Я обязательно атаману доложу. А то в Котляревской на днях абреки переправились через Терек, и их только у станицы обнаружила охрана.

– Будьте побдительней, – пожелал сменщикам Чередник, – что-то на той стороне неспокойно. – Он показал за Терек.

В это время до их слуха донесся далекий голос табунщика, сзывающего лошадей. А поближе показалось стадо коров, пробирающихся в низину Терека, где зеленеет мягкая, бархатистая трава. Блестят волны в реке, привлекая к себе стаи гусей и уток. А водное пространство Терека, растянувшееся на версту, радует глаз. Плавный поток реки создает впечатление величия и широты.

– Ну, бывайте, – попрощавшись со сменщиками, сказал Чередник. – Провожать нас не надо. Мы прямо в станицу.

Над станицей висело безоблачное голубое небо. Кругом тишина. Лишь изредка доносятся команды дежурного урядника, проводящего занятия с молодыми казаками на берегу Терека, и ссора воробьев в листве деревьев. Станица словно спала. Но это только казалось. Несли службу казаки на постах и в секретах, дежурные наблюдатели проявляли бдительность у станичных ворот, готовые в любую минуту поднять тревогу в станице и оповестить об опасности работающих в поле.

В то лихое время казак не только в поле, но и в станице не чувствовал себя в полной безопасности. Иногда горцы нападали на станицы тучами. И эти случаи были до того обычны, что казаки привыкли уже понимать предупредительный голос родного Терека: запруженный в месте брода стеной конных всадников, он издавал своеобразный рев, и по этому рокоту догадывались часовые в станице, что враг близко и в больших массах переходит реку вброд. Быстро поднималась на ноги станица.

Способные носить оружие выбегали на станичный вал. Удальцы вылетали на конях в разведку и с вестью в соседние станицы просить «сикурсу» (помощь). Женщины выкатывали в прямые станичные улицы возы и делали баррикады. Ценные вещи, детей и стариков прятали в погреба, а входы заваливали дровами, хламом. Станица живо приспосабливалась к обороне и готова была дорого продать свою жизнь. И чаще всего горцы, видя, что отпор им будет хороший, уходили ни с чем, потеряв без всякой пользы несколько своих джигитов, слишком приблизившихся к грозным станичным валам.

В Кабарде такие набеги особо отмечались после посещения ее Шамилем. Самого его отогнали, но кабардинцы еще долго держали в страхе нападения соседей – станичников. Не раз уводили пленных и угоняли скот, хотя казаки втихомолку отплачивали им тем же.

Пришибская – небольшая станица в среднем течении Терека, построенная на восточной его дуге (повороте).

Чистые беленькие хатки, расположенные улицами с севера на юг. В центре церковь и перед ней площадь. Тут же недалеко станичное казачье правление, с рядом коновязей, приезжий дом и гауптвахта.

Станица возникла на месте казачьего поста и населена казаками моздокских станиц и переселенцами из Малороссии – потомками запорожских казаков. А было это так. В 1820-е годы Ермолов дал Военно-Грузинской дороге несколько иное направление – по левому берегу Терека, через Татартунское ущелье на станицу Екатериноградскую, минуя Моздок, потерявший прежнее значение. Для защиты ее от станицы Екатериноградской до Владикавказа были заложены укрепления: Заречное, Пришибское, Аргуданское, Урухское, Минаретское, Дурдурское, Ардонское и Архонское. Вспоминают, что в приезд государя императора Николая Павловича на Кавказ командирам Кавказского корпуса приказано было 2-му Малороссийскому казачьему полку, занимавшему в то время верховья реки Малки со штабом в городе Георгиевске, представиться государю в укреплениях: Пришибском, Урухском, Ардонском и Архонском поэскадронно. После блестящего представления в вышеуказанных укреплениях, которому, кстати сказать, завидовали их братья 1-го Малороссийского казачьего полка, занимавшие линию в верховьях реки Кубань, 2-й Малороссийский полк был оставлен на постоянное жительство в укреплениях, в которых они имели счастье представиться, без возврата на родину. Для поселения были выбраны из обоих полков женатые казаки, а холостые переведены в 1-й полк, который тогда же был переведен во Владикавказ.

Дома строились сообща, по 250 дворов в каждом поселении, причем каждому семейному казаку выдано было на обзаведение хозяйством по 42 рубля 85 копеек.

Таким образом по Тереку возникла 100-верстовая Передовая Терская казачья линия, занятая восемью станицами шестисотенного Владикавказского казачьего полка – Пришибской, Котляревской, Александровской, Урухской, Змейской, Николаевской, Ардонской и Архонской.

2-й Малороссийский полк в 1839 г. переименовали в 1-й Владикавказский полк, но до 1842 г. он продолжал комплектоваться уроженцами Черниговской и Полтавской губерний.

В 1839 году вытребованы были семейства казаков за счет казны, и казаки с нетерпением ждали приезда «жинок», с которыми не виделись много лет. Старики потом долго с любовью вспоминали день приезда семей. Это, – по их словам, – был день радости и веселья, среди годов беспрерывных трудов и тяжестей боевой жизни.

Трудно было начинать вести свое хозяйство из-за малочисленности семей и неимения взрослых работников. Мужчины часто находились на службе, и одна «жинка с малышами» управлялась с хозяйством. Сами казаки тоже еще не привыкли пахать с шашкой на боку и ружьем за плечами, а станица располагалась невдалеке от горских аулов и не раз подвергалась нападениям.

Женщина в доме не знает свободной минуты. Если она не в поле, то занята чем-нибудь по хозяйству. Она то мажет, то белит, то моет, то шьет или чистит утварь, то готовит обед, то бегает за телятами, то доит корову…

В поле женщина только не косит, а все остальные работы выполняет наравне с мужчиной.

Вообще жизнь в станице тревожная.

Но вернемся на Балканы. Потеряв 19 дней после дела Эски-Загрой, когда он мог почти беспрепятственно овладеть Шипкой, Сулейман 7 августа с 40 тысячами при 54 орудиях подошел к Шипкинскому перевалу. Войска Радецкого, защищавшие Балканы, а кроме того, имевшие задачу прикрывать левый фланг Плевенской группы и правый – Рущукского отряда, были разбросаны на фронте 130 верст от Сельви до Кесарева. На самой Шипке находилось 4 тысячи человек при 28 орудиях. Потратив еще один день, Сулейман штурмовал 9 августа в лоб сильнейшую часть русских позиций на перевале. Так началось знаменитое шестидневное Шипкинское сражение.