— Ровена, пожалуйста.

Умолять было совсем не в обычае этой дикарки. Рука Ровены скользнула под волосы Марли и отбросила их с ее лица. Марли отпрянула, но Ровена успела увидеть все, что хотела. Похоже, Марли в виде исключения говорила правду. Пораженная собственным поступком, Ровена отпустила волосы своей собеседницы и коротко кивнула. Марли схватила ее за руку и потянула за собой.

Теперь в спальне Илэйн не было синего отсвета дневного солнца, просачивающегося сквозь занавеси. Вместо него по стенам метались тени, отбрасываемые сальной свечой, загороженной прозрачными роговыми пластинками. Ровена напрягала зрение, пытаясь оглядеться в полутьме. Дверь за нею захлопнулась. Почти сразу скрипнула дверца знакомого шкафа, и горячие влажные губы чмокнули ее в щеку. В первое мгновение она подумала, что Марли все же проявила свое извращенное чувство юмора. Но поцелуй Блэйна, даже в самой грубой форме, не мог быть настолько лишен изящества, как этот.

Ее рука сжалась в кулак и наугад нанесла удар.

— А-а-а! — Ирвин качнулся назад, схватившись за ухо. — Проклятье! Ровена, зачем же оглушать меня? А я-то думал, что ты приобрела здесь хорошие манеры.

— Сцена в большом зале должна была бы предостеречь тебя, — раздался голос Марли, звенящий смехом. — Если уж она плеснула эль в лицо де Креси, я содрогаюсь от мысли, что она могла бы сделать с тобой.

Ровена продолжала оглядывать спальню. Наконец она увидела то, что искала. В полутьме проступило бледное сияние шевелюры Маленького Фредди, вскоре оказавшегося в ее объятиях.

— Ну вот, — сказал он, робко похлопывая ее по спине. — Не надо плакать. Мы пришли, чтобы помочь тебе.

Ровена обливала слезами его плечо. Она знала, что времена, когда еще можно было все поправить, прошли. Ирвин тоже пытался дружески похлопать ее, успокаивая, но отдернул руку, когда она повернулась к нему, сверкнув глазами, полными слез, Большой Фредди тоже подошел к ним. В его волосах запутались клочья паутины.

Ровена села на край кровати, шмыгая в тряпку, оторванную от рукава Большого Фредди. Марли стояла, скрестив руки на груди и прислонившись к двери.

— Эти семейные чувства очень трогательны, — медленно протянула она, — но я должна напомнить, что необходимо поспешить. Гарет быстро справляется с похмельем и просыпается в яростном настроении.

Ровене трудно было представить настроение более яростное, чем то, в котором она оставила Гарета только что. Ирвин опустился перед нею на одно колено. Он стал выше ростом с тех пор, как она видела его в последний раз. Его верхняя губа уже покрывалась пушком усов.

Он лучезарно улыбался ей.

— Мы пришли, чтобы освободить тебя. — Ты хочешь сказать, что папа сожалеет о своем пари? Он пришел, чтобы забрать меня домой?

Ирвин смущенно кашлянул. Большой Фредди уставился в пол, яростно колотя себя кулаком по ноге, будто она была виновна во всех бедах.

Маленький Фредди выступил вперед. Он слишком сильно любил ее, чтобы говорить ей неправду.

— Отец залез под стол в большом зале и храпит вовсю. Он не хочет участвовать в нашем деле.

— Но если бы вы рассказали ему, он бы… — начала было Ровена.

— Мы так и поступили, — прямо сказал Маленький Фредди.

— Понятно. — Ровена пыталась отнять свою руку, но Ирвин держал ее с силой, которая даже удивила ее.

Его глаза не отрывались от ее лица.

— Я не уверен, что тебе все понятно. Мы ведь все еще помолвлены, Ровена. Я крепко держусь этой клятвы. Мне безразлично, что сделал с тобой этот грязный негодяй. Я готов пренебречь нарушенной невинностью, которую ты принесешь к нашему супружескому ложу.

Кашель Марли прозвучал скорее как взрыв смеха. В этот момент Ровена почти ненавидела ее. Она с трудом подавляла желание толкнуть Ирвина ногой в грудь. Ее взгляд скользнул вниз. Ирвин стоял на колене в центре темного пятна, расходившегося по камням от кровати, — последние следы жизни, покидавшей тело Илэйн в ту давнюю ночь.

— Как великодушно, — слабо произнесла Ровена Она поднялась, скользнув, как видение, мимо Большого Фредди, нашла тяжелые бархатные складки занавесей, закрывавших окна. Отодвинула их. Ее руки нащупали задвижки. Свежий холодный воздух ворвался в комнату, вздымая занавеси. Прежде чем низкий и настойчивый голос достиг ее слуха, она уже узнала его.

— Шептал он тебе сладкие признания? Говорил о женитьбе? Давал обещания?

Все это было так далеко от истины, что Ровена в тоске закрыла глаза. Голос продолжал:

— Он непременно возьмет тебя, если ты останешься. Зимние ночи длинны и холодны. Даже монах не смог бы противиться такому соблазну. Он может быть даже добр к тебе некоторое время. Когда же ты наскучишь ему, он отошлет тебя, одарив безделушками, фамильной брошью, братским поцелуем.

Голос Марли перешел в шипение.

— Я скрываю свое лицо потому, что не желаю стать имуществом мужчины. Каждый раз, когда мой отец глядел на меня, он видел лишь возможность будущего союза с отцом Блэйна. Будь то шлюха или жена, в веселой старой Англии женщина все равно собственность мужчины, его игрушка. Хочешь ли ты такой жизни, леди Драгоценность?

Ровена открыла глаза. Во дворе замка все вырисовывалось с мучительной для нее четкостью. Под оголенными ветвями дуба кружили на привязи четыре лошади, приготовленные в дорогу. Но Ровена жаждала лишь возвращения вчерашнего дня, когда тонкая нить отношений между нею и Гаретом не была еще вплетена в кружево отмщения.

Взгляд Марли остановился на ее животе.

— А что, если он наградит тебя ребенком? Гарет не привязывается к детям. Он не любил отродье Илэйн.

Двор внизу расплылся перед затуманившимся взором Ровены. Она постаралась сохранить легкость и безразличие в голосе, не выдавая огромной важности этого вопроса для нее. Вопроса, который в течение уже нескольких недель скрывался в глубине ее сознания.

— Что стало с ребенком, когда умерла Илэйн?

— Никто не знает. Ребенок исчез в ночь, когда была убита Илэйн. Некоторые говорят, что Гарет задушил малышку и закопал в саду.

Ногти Ровены впились в камень подоконника. Гнедая кобыла во дворе дернула головой и тихо заржала. Ровена сжала руку Марли.

— Ты поможешь нам? Марли кивнула.

— Папа… — начала Ровена.

— Я вызволю его из Карлеона, прежде чем Гарет убьет его. Большего он не заслуживает.

— А что станет с тобой?

Белые зубы Марли сверкнули в плотоядной усмешке.

— Гарет не может убить меня. Он меня слишком любит.

Маленький Фредди стоял за занавесями. Ровена знала, что он слышал каждое слово. Он протянул к ней руку: — Мы поедем домой?

— Домой, — повторила за ним Ровена. — В Ревелвуд.

— Сторонитесь главных дорог, — наставляв Марли. — Не показывайтесь в Ревелвуде по крайне мере неделю. Хлеба вам хватит, если будете экономить. Ешьте, только когда голодны.