Продолжалась она долгие шестнадцать месяцев. И оказалась настолько успешной, что современники считали ее «важнейшим ученым предприятием, ознаменовавшим академическую жизнь за 1899 год» и «едва ли не самой крупной в XIX столетии экспедицией» подобного характера. Сами же полярные исследователи, находившиеся долгое время «среди непроглядной тьмы полярной ночи во льдах Шпицбергена в поселке», назвали его в честь великого князя – Константиновским.

Немалые средства, 180 тысяч рублей, удалось получить Императорской академии наук от правительства и на проведение Русской полярной экспедиции. В апреле 1900 года она отправилась к Новосибирским островам на парусно-моторной шхуне «Заря», экипаж ее почти полностью был укомплектован военными моряками. Возглавил экспедицию талантливый исследователь Арктики Эдуард Васильевич Толль.

Одним из офицеров на шхуне «Заря» был Федор Андреевич Матисен. В его послужном списке имеется интересная запись:

С 16 апреля 1900 г. по 21 января 1901 г. на яхте его императорского высочества великого князя Константина Константиновича «Заря» под флагом Невского яхт-клуба в Русской полярной экспедиции за границей и в Северном Ледовитом океане старшим офицером.

По предложению Ф. А. Матисена и Э. В. Толля в число участников Русской полярной экспедиции, отправившейся к Земле Санникова, был включен и лейтенант флота А. В. Колчак, тогда совсем еще молодой, но подающий большие надежды офицер. Разрешения для Колчака участвовать в экспедиции с трудом добился Константин Константинович.

Когда великий князь начал хлопотать об отзыве А. В. Колчака с броненосца «Петропавловск», на котором тот служил, корабль уже ушел в длительное плавание, направляясь на Дальний Восток. Телеграмма из Главного морского штаба была получена командиром броненосца во время его очередной стоянки в греческой гавани Пирей. Молодой офицер успел буквально накануне отплытия корабля сойти на берег.

Возможно, великий князь Константин Константинович спас Колчаку жизнь: 31 марта 1904 года броненосец «Петропавловск» подорвался на минах, и выжить в тот день удалось всего лишь нескольким членам экипажа. Как знать, был бы в числе этих счастливчиков Александр Васильевич? Судьба хранила этого выдающегося человека, ставшего после октября 1917 года одним из руководителей Белого движения, вплоть до 7 февраля 1920 года, когда по негласному указанию Ленина он был расстрелян членами Иркутского военно-революционного комитета.

…Во время плавания шхуны, и особенно во время зимовок у северо-западного берега полуострова Таймыр и у западного берега острова Котельный, военные моряки – члены экипажа, выполнили комплекс чрезвычайно важных для науки гидрографических, физико-географических и геологических исследований. В ноябре 1902 года, во время перехода по неокрепшему морскому льду с острова Беннет на материк, Э. В. Толль и трое его спутников погибли.

Константин Константинович не смог остаться равнодушным к судьбе вдовы погибшего ученого-исследователя. По поводу назначения ей пенсии он обратился с письмом к вице-президенту Императорской академии наук П. В. Никитину:

Надо возбудить ходатайство о пенсии баронессе Толль. Для достижения лучшего я обратился к его величеству… На барона Толля надо смотреть как на павшего во славу науки, подобно воинам, полагающим жизнь во славу оружия.

Следует добавить, что письмо подобного рода было далеко не единственным. Великий князь всегда внимательно относился к нуждам ученых, деятелей культуры и искусства, их родных и близких. Чаще всего речь шла об улучшении их материального положения, о назначении им пенсий или временных пособий.

Лишь за первые десять лет пребывания великого князя Константина Константиновича на посту президента Императорской академии наук при его непосредственном участии было проведено двенадцать крупных экспедиций. За счет богатого материала, полученного в них, отечественная наука значительно продвинулась в своем развитии. И все же ряд серьезных проектов, задуманных в этот период, осуществить не удалось. Порой мешала косность чиновников. Многим научным начинаниям положила конец и Первая мировая война. Один из ярких примеров тому – нереализованный проект по созданию Ломоносовского института.

…В 1911 году по инициативе августейшего президента, к 200-летнему юбилею М. В. Ломоносова, была начата работа по созданию исследовательского института, который, как изначально предполагалось, должен был объединить деятельность уже существовавших физического кабинета, химической и минералогической лабораторий. В записке, представленной академией императору Николаю II, было сказано, что при «быстром росте физико-химического знания необходима совершенно новая организация научной работы. Такая великая страна, как Россия, не может и не должна оставаться чуждой тому напряженному соревнованию, которое на этом поприще проявляют народы Западной Европы и страны за океаном. Этого не допускает не только благородное чувство национальной гордости, но, насколько могут о том судить люди науки, и сознание государственной пользы».

Император поддержал эту идею, он даже согласился принять Ломоносовский институт под свое покровительство и дал указание, чтобы «весь вопрос об институте прошел установленным порядком». Для строительства выделили место на Васильевском острове, недалеко от здания Императорской академии наук. Был также объявлен всероссийский сбор средств по подписке на сооружение памятника М. В. Ломоносову, который предполагалось установить рядом со зданием института его имени.

Однако начавшаяся Первая мировая война помешала осуществлению этого замысла. Долгие годы он ждал своего часа. Лишь в 1986 году, к 275-летнему юбилею М. В. Ломоносова, великому русскому ученому был сооружен, недалеко от предполагаемого изначально места, памятник.

В тот же год, когда великий князь был назначен президентом Императорской академии наук, один за другим выходят в свет сразу два новых поэтических сборника К. Р. – «Стихотворения К. Р.» (1879–1885) и «Новые стихотворения К. Р.» (1886–1888). Пахнущие типографской краской книги не залеживаются на полках в магазинах. Публика быстро их раскупает, и с каждым днем появляется все больше теплых отзывов, слов одобрения.

Достойно удивления, как великий князь успевал одновременно писать и издавать стихи, быть настоящим отцом-командиром для своих подчиненных в Измайловском полку, вести большую научную и общественную работу, оставаясь при этом нежным отцом и мужем? К тому же неукоснительно подчиняться законам высшего света – посещать балы, рауты, регулярно бывать при дворе…

Весной 1889 года Константин Константинович дал сольный фортепианный концерт в Мраморном дворце при большом количестве гостей, в присутствии императрицы и наследника престола – Ники, как называли его в семейном кругу. К этому событию великий князь готовился долго. Полтора года усиленных упражнений! Еще 19 сентября 1887 года он поверяет свои мысли дневнику:

…С замиранием сердца вижу себя в большой зале перед множеством гостей и слышу оркестр; вот приходит время вступать. Оркестр умолкает, и я начинаю. Ух, страшно!