«Фальшивое одеяние для принцессы», — подумал Билл.

Он тоже улыбнулся, делая вид, что костюмчик ему понравился. На самом деле Холли даже не взглянула бы на эту небрежно сшитую подделку. Торговка, сидевшая у лотка, обвела руками свои сокровища. Жест означал приглашение непременно что-нибудь купить. Если не «Наряд Белоснежки», то как насчет трубки для курения опиума, красной книжечки с цитатами Мао, ручных часов, какие носит Дэн Сяопин, или гимнастерки солдата Народно-освободительной армии? А может, агитационный плакат, воспевающий героический труд рабочих?

Билл и Цзинь-Цзинь пошли дальше. Навстречу им попалась старуха с толстым внуком, похожим на маленького Будду. Оба брели нога за ногу и ели цуккини так, словно это были стаканчики с мороженым.

— Посмотрите на них, — шепнул Билл, когда бабушка и внук остановились у лотка, разглядывая заводного кролика с изрядно поцарапанными металлическими боками.

— Милый мальчуган, — сказала Цзинь-Цзинь. — Правда, немного толстоват.

Билл понял: они с Цзинь-Цзинь по-разному видят этот мир. То, что его удивляет и забавляет, для нее вполне нормально. Наверное, то же самое было бы, если бы китаянка вдруг очутилась в Лондоне.

Противоположный конец рынка упирался в небольшое озеро, посреди которого стоял чайный домик. Туда вел зигзагообразный деревянный мост.

— Это мост Девяти Поворотов, — пояснила Цзинь-Цзинь.

— А для чего зигзаги? — спросил Билл.

— Для отпугивания злых духов. Считается, что они способны двигаться только по прямой.

Злых духов Билл не увидел, зато вода под мостом буквально кипела от спинок жирных золотистых карпов.

Наверное, и это поверье было для Цзинь-Цзинь не просто забавной легендой. Взяв Билла за руку, китаянка повела его по мосту. Ладонь Цзинь-Цзинь оказалась на удивление прохладной.

Первое, на что обратил внимание Билл, войдя внутрь чайного домика, — фотография улыбающегося американского президента (не нынешнего, а прежнего) с чашкой зеленого чая в руке.

— Мы пришли в Хусиньтинский чайный домик, — торжественно сообщила Цзинь-Цзинь. — Очень известное место. Здесь бывали многие самые знаменитые люди. Вы слышали про Хусиньтин?

Как же он мог забыть? Конечно, Хусиньтинский чайный домик — великий символ шанхайского прошлого. Любая знаменитость, посещавшая Шанхай, стремилась побывать здесь и прикоснуться к «настоящему Китаю».

Они с Беккой так и не сумели попасть сюда, хотя чайный домик Хусиньтин значился в их списке шанхайских достопримечательностей. Пока Цзинь-Цзинь разговаривала с официанткой, Билл рассматривал фотографии кинозвезд, президентов и членов королевских фамилий. После шумного рынка было приятно оказаться в полупустом зальчике.

— А теперь мы будем пить чай, — объявила Цзинь-Цзинь.

Они сели за столик напротив друг друга. Цзинь-Цзинь сняла бейсболку. Им подали чашки и небольшой чайник. И чашки, и чайник были стеклянными. Цзинь-Цзинь объяснила ему, что чай здесь подают с добавками редких трав и что ритуал заварки сохраняется неизменным вот уже несколько столетий. Трудно сказать, сколько в этом ритуале действительно было от давней традиции, а что являлось спектаклем для туристов. Мысль об этом пронеслась в голове Билла и тут же исчезла. Он просто радовался, что он не один и наконец-то увидел Хусиньтинский чайный домик.

За соседний столик сели двое молодых японцев, крашеных блондинов. Билл с Цзинь-Цзинь переглянулись и вежливо отвели взгляды. Он не знал, о чем говорить с нею. Жизнь китаянки напоминала большую страну, где целые области оставались для него недосягаемыми.

Из окна был виден другой край озера. Там возле расписного павильона стояла большая очередь.

— Это очередь за наньсян, — пояснила Цзинь-Цзинь. — Наши знаменитые паровые пирожки. Хотите попробовать?

— А почему бы и нет? — отозвался Билл.

В самом деле, почему бы и нет? Ведь он свободен, ему нечем заняться, некуда пойти, не говоря уже о том, что у него в этом огромном городе нет друзей.

— Билл? — раздался над ухом удивленный голос Тессы Девлин, появившейся невесть откуда. — Ну и как вам без своих?

Он не знал, что ей ответить. Он чувствовал, как опять покраснел.

«Только тебя еще здесь не хватало!» — со злостью подумал Билл.

Цзинь-Цзинь отхлебнула чай и тут же поставила чашку на стол. Чай все еще был очень горячим.

Тесса пришла в чайный домик вместе с мужем и супружеской парой тайваньских китайцев. Тайваньца Билл мельком видел в офисе, это был клиент Хью. Улыбающийся Девлин представился Цзинь-Цзинь, и они обменялись рукопожатием. Удивление лишь слегка обозначилось на лице босса. Девлин умел владеть собой. Что касалось Цзинь-Цзинь, она ответила на рукопожатие, хотя этот западный обычай казался ей столь же чуждым, как европейцам — тереться носами.

Остренькие всезнающие глазки Тессы скользнули по Цзинь-Цзинь. У Билла упало сердце, когда жена Девлина без приглашения уселась за их стол.

Тайванец безучастно взглянул на Билла (хотя в офисе их и представили друг другу), затем с притворной любезностью улыбнулся Цзинь-Цзинь. Билл сразу почувствовал к нему антипатию. Он попытался вспомнить, зачем этот тайванец притащился в Шанхай. Кажется, он был совладельцем одной из здешних компаний сотовой связи, и у него возникли разногласия с шанхайскими партнерами. Жена тайваньца — маленькая женщина в очках — начала деловито выкладывать на стол купленные ею раскрашенные фигурки. Фигурки изображали сцены пыток, обривание голов старикам и заламывание рук женщинам. Палачи, одетые в зеленую военную форму, держали в руках красные книжечки, будто в цитатниках заключались все истины на свете.

— Вы только посмотрите, что мистер и миссис Ван приобрели на Дуньтайском рынке! — щебетала Тесса. — Какие прикольные штучки! Сувениры времен культурной революции. И зачем они только делают такие фигурки?

— Рынок, дорогая моя, — ответил ей муж. — Те, кто их делает, знают, что туристы падки до сувениров.

Это было сказано извиняющимся тоном, словно Девлин ощущал неловкость перед тайваньскими гостями. Обычно такую неловкость вызывают дети, брякнувшие что-нибудь невпопад.

Тесса наморщила лоб.

— Ну да, конечно. Деньги, — пробормотала она.

— Естественно, деньги, — подтвердил Девлин.

Билла удивило, что Тесса даже не спросила разрешения присоединиться к ним. Она подозвала официантку и громко, на самом примитивном английском, стала заказывать чай.

— А вы из каких краев будете? — спросила она Цзинь-Цзинь тоном, каким судья ведет опрос свидетелей. — Я бы не сказала, что у вас типично шанхайская внешность.

— Моя мать родом из Чанчуня, — ответила Цзинь-Цзинь.

Билл впервые слышал это название и не знал, означает ли оно город или провинцию. Почувствовал его замешательство, Цзинь-Цзинь пояснила: