графа Неверского, Филиппа, которому было суждено унаследовать бургундскую империю после смерти Иоанна. Эти ордонансы были направлены на ослабление влияния герцога Орлеанского и королевы. Они должны были создать систему коллективного принятия решений, которую герцог Бургундский мог надеяться контролировать при жизни, в то время как брачные союзы гарантировали бы, что его наследники унаследуют его влияние в следующих двух поколениях[125].

Людовика Орлеанского не было в Париже, когда были приняты новые ордонансы, но он вернулся, как только узнал о них, и принялся уговаривать короля. 7 мая Карл VI был вынужден подтвердить права, предоставленные Людовику всеми предыдущими ордонансами, и повторить свое предыдущее обещание, что Дофин должен жениться на дочери герцога Орлеанского. Любой прошлый или будущий документ, ущемляющий права Людовика, был объявлен недействительным. Уступчивый король вряд ли был в состоянии следить за происходящим. Четыре дня спустя, 11 числа, король был вынужден издать новый указ на заседании Совета, на котором присутствовал только герцог Бургундский. В нем говорилось, что подтверждения, полученные Людовиком 7 мая, не соответствуют ордонансам от 26 апреля, и такое положение дел было названо "разрушительным и нетерпимым". Соответственно, ордонансы от 7 мая должны были считаться недействительными. Кто же одержал верх в этой войне ордонансов и контр-ордонансов? В разной степени оба соперника. Самым значительным достижением Филиппа была двойная помолвка детей Карла VI с детьми Иоанна Неверского, от которой Карл VI отказался отречься. Но именно Людовик утвердил форму правления во время отлучек короля. Ни один из конкурирующих ордонансов не был введен в действие и не рассматривался как выражение воли короля. Все они были проигнорированы последующим законодательством, которое рассматривало политические договоренности, достигнутые в 1393 году, как все еще действующие[126].

Очевидно, что начиная с лета 1403 года герцог Орлеанский последовательно добивался своего по важнейшим вопросам, которые до сих пор разделяли королевский Совет. Как всегда, самым надежным индикатором баланса сил было состояние отношений Франции с авиньонским Папой. В ночь на 11 марта, после пяти лет, в течение которых он был блокирован своими противниками в папском дворце в Авиньоне, Бенедикту XIII удалось бежать, хорошо замаскировавшись, и добраться до замка графов Прованса в Шаторенаре. Его побег был организован арагонским послом при содействии Роберта де Бракмона, представителя Людовика Орлеанского в папском городе. Защищенный большим гарнизоном, на территории, которая все еще признавала его, Бенедикт XIII теперь мог безнаказанно бросать вызов своим врагам. В Париже Людовик быстро начал развивать свою победу. 15 мая в присутствии короля в отеле Сен-Поль собрался собор французской церкви. Он был созван перед бегством Бенедикта XIII, чтобы одобрить политику отказа от признания обоих Пап, которую герцоги Бургундский и Беррийский проводили в течение последнего десятилетия. Но к моменту открытия собора Людовик Орлеанский явно контролировал ситуацию. Он прибыл, вооружившись различными заявлениями, которые его агенты добыли у Бенедикта XIII, в которых упрямый старик обещал исправить свои самодержавные порядки, передать весь вопрос папского престолонаследия на рассмотрение собора всей Латинской церкви в течение года и тем временем уменьшить бремя папских налогов для французской церкви. Папа не имел ни малейшего намерения выполнять эти обязательства, если бы мог этого избежать. Однако они произвели желаемое впечатление на собор в Париже. 28 мая Людовик вызвал к себе в отель Сен-Поль тщательно отобранную делегацию епископов, лояльных ему и Бенедикту XIII. Они передали ему список тех, кто выступал за восстановление послушания авиньонскому Папе. Составляли ли имена в списке большинство делегатов собора, мы никогда не узнаем. Людовик сразу же отнес список своему брату, который восстанавливал силы после сиесты в прохладной темноте дворцовой часовни. Карл VI согласился признать Бенедикта XIII Папой. Зная переменчивый нрав короля, Людовик взял с алтаря распятие и призвал брата подкрепить свое решение клятвой на нем. Из свиты Людовика был вызван нотариус, чтобы зафиксировать это событие. Процедура завершилась пением Te Deum под руководством самого короля. С герцогами Беррийским и Бургундским даже не посоветовались. Когда вечером они узнали о случившемся, то были потрясены и сделали все возможное, чтобы переубедить короля. Но Карл был VI непоколебим. Решение было провозглашено со ступеней Нотр-Дам 30 мая 1403 года[127].

* * *

Приход к власти в Париже герцога Орлеанского быстро повлиял на и без того напряженные отношения Франции с Англией. В конце марта 1403 года Людовик написал еще одно заведомо оскорбительное письмо Генриху IV и послал своего герольда через Ла-Манш, чтобы доставить его. Людовик обвинил английского короля в узурпации короны Ричарда II, а также в преднамеренной жестокости и нечестности по отношению к вдове Ричарда II. Он публично опроверг предположение, высказанное в последнем письме Генриха IV, что герцог сам был одним из главных сообщников узурпатора. По его словам, он никогда не собирался поддерживать государственный переворот, а лишь хотел помочь Генриху IV вернуть наследие его отца. Через месяц Генрих IV написал ответное письмо с упреком за то, что Людовик написал свое письмо в недостойной королевского принца манере. Затем последовало последовательное опровержение по пунктам, в котором он не упускал возможности припомнить их прошлый союз, раскрывая новые подробности их сердечных отношений после своего воцарения. Это была не столько переписка, сколько обмен манифестами. Письмо Генриха IV было доставлено герцогу Орлеанскому герольдом Ланкастера в Куси 30 мая 1403 года. Вскоре после этого, в июне, в Париже начали планировать отказ от действующего перемирия и возобновление войны с Англией. Французское правительство планировало одновременные кампании против английских владений в Кале и Гаскони весной следующего года. На каждом фронте в течение пяти месяцев должны были быть развернуты три тысячи латников и тысяча арбалетчиков, а также мобильный резерв из 300 всадников в Нормандии и Пикардии для отражения английских набегов на побережье. Кроме того, у Кале должны были быть развернуты крупные военно-морские силы, чтобы отрезать город от поставок и подкреплений из Англии. Парусный флот должен был собран путем реквизиции и переоборудования торговых судов во французских атлантических провинциях. Кроме того, предполагалось получить в аренду по меньшей мере тридцать военных галер, десять из которых король Кастилии должен был предоставить в соответствии с действующим военно-морским договором с Францией. Людовик Орлеанский направил письма многим немецким князьям и дворянам, призывая их предоставить войска для участия в кампании[128].

Пока все это происходило в Париже, английский и французский послы встретились в Лелингеме для очередного раунда переговоров о подтверждении и соблюдении перемирия. Конференция началась со ставшего обычным в таких случаях недоброжелательного обмена мнениями. Генри Боуэт, епископ Батский, выступавший от имени английской