– Потому что у тебя была хроническая двойка по математике в школе, – предположил Лешка, шумно глотнув из чашки.

– А если я считаю на калькуляторе?

– Значит, у тебя неисправный калькулятор.

– А если исправный? Если он совершенно, стопроцентно исправный?

– Тогда… – Лешка задумался и поскреб короткими пальцами рыжий затылок. Потом широко улыбнулся и объявил: – Тогда, значит, ты забыла надеть очки!

– То есть? – заинтересовалась Лена, по инерции дотронувшись до висков: очки были на месте.

– А то и есть. Ты смотришь на цифры и эти… плюсики и минусики… И видишь не то, что должна видеть. Совсем не то, что могла бы увидеть, если бы не забыла надеть свои очки. Или если бы у тебя было нормальное зрение. Предположим, тройку принимаешь за восьмерку, семерку – за единицу…

– И что мне делать? – Лена выпрямила спину, отодвинула чашку и напряженно уставилась на Лешку – так, словно сейчас от его ответа зависела ее жизнь.

Постнов смутился, почувствовав ее странный взгляд и всю ответственность момента.

– Не знаю. Наверное, надеть очки…

– Исключено. Я их уронила по дороге на работу, когда переходила улицу на красный свет. Они упали и разбились.

– Попросить кого-нибудь разглядеть эту цифру…

– Исключено. Все кругом точно такие же близорукие. И ни у кого нет очков.

– Да уж, – усмехнулся Лешка. – Сумасшедший дом какой-то.

– Он и есть, – кивнула Лена. – Так что делать?

– Лечиться!

Лешка сердито нахмурил брови. Лена вздохнула.

Попросить, что ли, у него прощения в третий раз? В самом деле, ведь замучила парня. Вначале кипяток на стол вылила, теперь с цифрами этими дурацкими пристала…

– Пойду я! – Лешка одним глотком выпил остатки чая и громко опустил чашку на стол.

– Спасибо за шоколадку. И за компанию. – Лена не стала его задерживать, чувствуя, что эмоциональный подъем был временным. С минуты на минуту она снова превратится в зомби, а значит, присутствие посторонних только осложнит ситуацию.

– Не за что, – отозвался Постнов. Лена сидела, уставившись в его удаляющуюся белую спину. Шоколад таял за щекой и казался абсолютно безвкусным. – А насчет цифр… – обернувшись уже в проеме двери, добавил он задумчиво. – Знаешь, я думаю, если очень долго и пристально на них смотреть, рано или поздно все равно поймешь, какая из них кажется тебе не той, что есть на самом деле…

– А говорят, от слишком долгого и пристального рассматривания взгляд замыливается, – натянуто улыбнулась Лена.

Постнов в ответ ничего не сказал и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь ординаторской.

Лена в одиночестве допила чай, механически разжевав еще пару долек безвкусного шоколада. Снова прокрутила в голове «цифровой ряд», так и не сумев отыскать своей ошибки. Убрала остатки унылого пиршества, положила в шкаф так до конца и не изученную историю болезни поступившего накануне пациента и поплелась в приемное отделение, строго-настрого запретив себе думать о Женьке.

В самом деле, пора было сосредоточиться на работе. Иначе недолго из категории лечащих врачей перейти в категорию пациентов дурдома. И тогда ни о какой сверхлогике уже и мечтать не придется…

Ей почти удалось взять себя в руки. За весь остаток рабочего дня больше никто не поинтересовался ее самочувствием и не проникся сочувствием к ее несчастному виду. После смены она выпила еще одну чашку чая в ординаторской, и кипяток на этот раз не пролился мимо чашки.

Но полностью избавиться от мыслей о случившемся не удавалось. Как будто за ней по пятам неотступно ходил невидимый киномеханик, проецируя на стены изображения с видеопленки. Куда ни кинь взгляд – эти картинки были везде.

Женька, с букетом роз и большим пакетом, входит в лифт. Она заставила себя сосредоточиться на этой картинке так, что даже почувствовала запах этих роз и смогла пересчитать все имеющиеся в наличии бутоны.

Дыхание за его спиной. Твидовый пиджак и теперь уже до боли знакомое лицо человека, которого она никогда не видела. Человека, которому суждено прожить на свете еще всего лишь несколько часов.

Звонок любимой девушки. Невесты. Брюнетки по имени Яна…

Этот кадр видеоряда был для Лены едва ли не самым болезненным. Нет, только не думать об этом. Об этом сейчас думать совсем ни к чему, это ее личные проблемы, к делу не относящиеся. Об этом она подумает когда-нибудь потом, когда Женька будет уже вне опасности и можно будет поревновать его всласть и даже поплакать в свое удовольствие над смешной и нелепой своей любовью…

Звонок любимой девушки. Машина, которую она должна была забрать из мастерской. Станция техобслуживания почему-то была закрыта, и ей приходится воспользоваться общественным транспортом.

А ведь если бы ее машину вовремя починили, все было бы как всегда.

И Женьке не пришлось бы…

Не пришлось бы выходить из дома, чтобы встретить Яну на остановке…

Лена едва не подпрыгнула от этой мысли.

Если бы эта чертова станция была открыта и Яна забрала свою машину из ремонта, ничего бы не случилось! Почему станция была закрыта?

Дрожащими руками отыскав в сумке телефон, она набрала Женькин номер и долго слушала протяжные гудки.

– Ну возьми же, возьми же наконец трубку! – простонала она, не замечая удивленного взгляда медсестры Гали, заступившей на вечернюю смену. Та стояла рядом, изучая карты медицинских назначений.

Но Женька, видимо, не слышал ни ее крика, ни звонка собственного телефона. Сердце сжалось и громко затикало внутри, превратившись в мину замедленного действия, снабженную часовым механизмом. Интересно, сколько еще минут у нее есть в запасе до того времени, как прогремит взрыв и сердце внутри разорвется?

А главное, успеет ли она дозвониться до Женьки за это время?

– Что с вами, Елена Михайловна? – раздался взволнованный голос медсестры.

Лена в ответ помотала головой, стиснула зубы и снова нажала на кнопку повтора вызова.

Головная боль не утихала.

Как будто ночью кто-то тихо и осторожно пробрался в его голову, положил в нее десятикилограммовую гирю и смылся, не оставив следов. И теперь эта гиря, ничем не закрепленная, весело каталась внутри черепной коробки, колотилась по ее стенкам, с особенным удовольствием смакуя удары о затылок.

Евгений пытался изгнать чертову гирю из головы при помощи анальгина. Анальгин не помог, пришлось бежать в кабинет Анна Дмитриевны, самой пожилой сотрудницы в фирме, в надежде на то, что в силу возраста та имеет при себе более сильные обезболивающие средства.

Обезболивающего у Анны Дмитриевны не нашлось, зато нашлись очень хорошие таблетки от давления. Евгений выпил сразу две штуки, понадеявшись на то, что у него и вправду давление. Гиря немного приутихла, как будто заснула, но во сне все равно время от времени беспокойно ворочалась, не давая Евгению забыть о своем присутствии.