Роман у них случился год назад, как раз незадолго до того, как Евгений встретил Яну. По большому счету и романом эту связь продолжительностью в четыре недели назвать было нельзя – так, обычная служебная интрижка. В жизни Евгения это была единственная служебная интрижка. Не в его правилах было заводить романы на работе, просто уж больно соблазнительной оказалась эта крошечная родинка в глубине декольте сметчицы Гали Сафроновой. Настолько соблазнительной, что у Евгения прямо-таки темнело в глазах и стучало в висках, когда он ее видел. А видел он ее постоянно, даже при полном отсутствии Гали Сафроновой в радиусе ближайших двух километров – просто потому, что родинка стояла перед глазами днем и ночью и сводила его с ума. Она сама, следовало признаться, Евгения не больно-то интересовала. Да и родинка перестала интересовать достаточно быстро, буквально через неделю он уже понял, что ничего особенного в этой родинке нет, что она ничем не отличается от остальных родинок, которыми в изобилии была утыкана, например, его собственная спина.

Конечно, объяснить Гале всю эту историю с родинкой он не мог. Слишком широко открытыми глазами она смотрела на него, слишком нежно называла «своей радостью», чтобы резать по живому. Но все же Галя, хоть и была тогда еще двадцатилетней девчонкой, очень быстро догадалась, куда дует ветер, и навязываться Евгению не стала. Он перестал ей звонить, пару раз, сославшись на занятость, «не смог» подвезти домой с работы – ив отношениях была поставлена точка.

Они остались добрыми друзьями, точнее – просто коллегами, и только нежность, время от времени мелькающая в ее взгляде, изредка напоминала Евгению о том, что было между ними.

С чего бы Гале наряжаться в его спортивный костюм и быть топором по голове ни в чем не повинного, совершенно незнакомого ей соседа? Это что, такая месть за отвергнутую любовь?

Он попытался представить себе Галю с топором и едва не рассмеялся. Впервые за последние три дня. И тут же рассердился на себя, поняв, что просто мается дурью, забавляется, вместо того чтобы попытаться помочь самому себе, рассуждая серьезно.

Но с другой стороны, едва ли можно было, рассуждая серьезно, подозревать кого-либо из собравшихся здесь. Да и из несобравшихся здесь тоже. Как ни пытался, как ни мучил себя Евгений, преодолевая головную боль, он так и не смог придумать, кто из людей, так или иначе с ним связанных, может оказаться его врагом. Жестоким, непримиримым врагом с изощренной преступной логикой. В его тихой и мирной, лишенной взлетов и падений жизни никаких врагов не было. Были только друзья, коллеги по работе и просто знакомые.

Были еще родители, любимая девушка Яна и родной человек Ленка Лисичкина.

Все.

Если не считать случайных связей со случайными женщинами, ни имен, ни лиц которых он не помнил и был абсолютно уверен в том, что его чувства взаимны. Не то, все не то…

– Бред, – жалобно прошептал он самому себе, понимая, что долгий путь размышлений привел его в тупик.

– Вот и я говорю, – подхватил его мысль Мишка Долгов, зевнув во всю ширь своего большого и красивого рта. – Декоративные балконы, да еще в таком количестве, для функционального жилого помещения – это бред чистой воды и никому не нужное увеличение себестоимости жилья!

Все дружно заговорили, перебивая друг друга, на тему декоративных балконов. Евгений тихонько отодвинул стул и осторожно вышел из кабинета. Быстро пройдя вдоль длинного коридора со скрипучими деревянными полами, вышел на лестничный пролет и с наслаждением закурил, чувствуя, что в относительной тишине головная боль отпускает. Жестяная банка из-под зеленого горошка, установленная на подоконнике и гордо выполняющая роль общественной пепельницы, была забита окурками до отказа и пахла не слишком приятно. Но все же, несмотря на вонючую банку, здесь было лучше и спокойнее. Здесь можно было наконец полностью сосредоточиться на своих мыслях, не отвлекаясь на какие-то там декоративные балконы.

«Неплохая, кстати, идея, – вдруг подумал он. – Зря Мишка так кипятится. Стоимость намного не возрастет, а здание будет смотреться очень стильно…»

Он удивился, что еще способен, несмотря ни на что, думать о работе. Первая сигарета как-то быстро и незаметно кончилась, и он сразу же закурил вторую. В абсолютной и мертвой тишине было слышно, как потрескивает, сгорая, папиросная бумага.

Что ж, сказал он себе, надо попробовать рассуждать по-другому. Надо, например, попытаться действовать методом исключения. И исключить прежде всего тех, кто знать не знал Слизня и понятия не имел о той истории, что случилась полгода назад и о которой даже теперь, спустя столько времени, вспоминать было противно и больно.

К числу общих знакомых относились, конечно же, все соседи по подъезду. В подъезде десять этажей, на каждом этаже по четыре квартиры, в каждой квартире в среднем живет по три человека, минус дети и старики, хотя это тоже вопрос, про детей и стариков, в жизни чего только не случается. В результате нехитрых вычислений получалась впечатляющая цифра – сто двадцать. Евгений чуть не поперхнулся этой цифрой, однозначно доказывающей всю степень бестолковости его рассуждений.

А сколько человек оказались в тот вечер свидетелями его драки со Слизнем?

Пять или шесть максимум. Он и не помнил теперь, кто тогда вмешался, чтобы остановить его. Вообще ничего не помнил, кроме ослепляющей ярости и гадких коричневых пальцев, похожих на тараканов. Пять или шесть человек свидетелей, наверняка кто-то из них рассказал о случившемся другим соседям по подъезду, а те, в свою очередь, рассказали другим соседям, и снова никуда не денешься от удручающе трехзначной цифры…

И сам Евгений, кстати, на следующий же день, придя на работу, зачем-то разболтал про драку Мишке Долгову. Зачем – непонятно, да и не важно теперь…

Мишка Долгов. Черт побери, они же дружат вот уже пять или шесть лет. Они знают друг друга как облупленные, как два птенца из одного яйца. Именно Мишка был частым свидетелем его ничего не значащих романов, и именно с Мишкой они были в ресторане в тот самый вечер, когда Евгений познакомился с Яной. С тех пор Евгений больше по ресторанам не ходил и ничего не значащих романов не заводил. Мишка вроде обижался на него первое время, подтрунивал над его верностью… Но ведь это все не то, ведь не станет же Мишка убивать его соседа из-за того, что Евгений изменил своему распутному образу жизни?

А главное, ключей от его квартиры у Мишки не было.

Не было…

Далекое воспоминание шевельнулось где-то в недрах памяти. Евгений даже испугался его, этого воспоминания. Потому что вдруг понял, что ключи от его квартиры у Мишки были. Были!

Года четыре назад, уезжая в командировку на неделю, Евгений оставлял ключи Мишке. Конечно, не для того, чтобы тот поливал отсутствующие цветы или выгуливал собаку, которой у Евгений никогда не было. Причина была гораздо более прозаической: Мишка в то время был женат. Жена, как полагается, жила у Мишки в квартире, создавая грандиозную помеху для его любовных приключений. С женой Мишка месяца через три развелся, а до развода квартиру Евгения однажды использовал для «романтических», как он сам выражался, целей…