– Почитай дальше, – посоветовал Капустин.

– Да я прочитаю, – успокоил его Гринчук, – я быстро читаю. Просто помню, что у тебя обычно с видеозаписями не все складывается.

– Не волнуйся за меня, читай.

– Читай… – протянул Гринчук, просматривая листки. – Читаю. Читаю. Читаю. Прочитал.

Гринчук отодвинул бумажки в сторону и посмотрел в лицо Капустину:

– Дальше что?

– Ты последний листок внимательно прочитал? – осведомился Капустин.

– Этот, что ли? – уточнил Гринчук. – Там где прокуратура не возражает и даже настаивает?

– Именно.

– И ты меня прямо вот сейчас заарестуешь? – Гринчук все еще улыбался, причем, улыбался самым естественным образом.

Капустин откашлялся и подвинул бумаги к себе. Он и не рассчитывал, что Зеленый испугается сразу. Он знал, что Гринчук всегда контролирует ситуацию, и застать его врасплох очень и очень трудно. Вот, как тогда со взяткой. Но даже Гринчук не мог себе представить, что есть у Капустина возможность как следует надавить на двух-трех товарищей с чистой биографией. Так надавить, что те подтвердят все, что угодно. Вот, как подтвердили, что наблюдали подполковника милиции Гринчука Юрия Ивановича возле места падения легкового автомобиля в пруд. Причем, сразу же после падения. Буквально через секунду. И даже, кажется, с выражением радости на лице.

Сами эти люди о падении не сообщили, но свои показания под диктовку написали практически без возражений.

– А вот еще пара очень смешных документов, – сказал Капустин довольным голосом и протянул Гринчуку те самые показания.

– Фигня, – сказал Гринчук, прочитав тексты-близнецы. – Вы диктовали, господин майор?

– А какая разница? – Капустин забрал показания и спрятал их в папочку. – Важно не как написано, а что. И из всего этого следует, что это ты принял участие в смерти тех троих бойцов покойного Атамана.

– Мир праху его, – сказал Гринчук.

– Что? А, ладно, – откинулся на спинку кресла Капустин. – И выходит, что светит тебе статья, как минимум, о соучастии в убийстве.

– Что ты говоришь?! – ужаснулся, всплеснув руками, Гринчук. – А скотоложество в особо крупных размерах там никак не вырисовывается?

– Веселишься? – Капустин попытался решительно хлопнуть ладонью по столу, но больно ушиб палец и поморщился. – А мы тебя сейчас в СИЗО, а там, не торопясь, поработаем с тобой, пообщаемся.

Капустин понизил голос и наклонился к столу:

– А ты слышал, что в СИЗО иногда ошибаются, и могут сунуть мента в общую камеру? И знаешь, что там с ментами происходит?

– Ужас, – спокойно сказал Гринчук. – Просто кошмар. Я вся дрожу, не пойму от чего.

– А мне и не нужно, чтобы ты боялся, – уже не скрывая злорадства, выдохнул Капустин. – Мне нужно, чтобы ты сел. Пусть на время. А там я найду способ тебя развлечь. Все мы под богом ходим…

– А некоторые, так еще и под тобой, – усмехнулся Гринчук.

Он все еще не может поверить, что это происходит с ним, подумал Капустин. Ничего, когда ему наденут браслеты и проведут по коридорам Управления…

– Ты знаешь, где я живу? – спросил Гринчук.

– А что?

– Крутой дом?

– Не испугаешь, – отмахнулся Капустин.

– А я и не пугаю. Я объясняю, – Гринчук потянулся. – В этом крутом доме на входе стоит камера наблюдения. Пардон, на двух входах, на основном и запасном. Все входящие попадают на компьютерный диск. Знаешь, такой забавный, вроде как стеклянный. А в углу, в правом нижнем, там обозначается белыми буковками дата и время записи. Достаточно посмотреть диск, чтобы увидеть – я в ту ночь пришел около полуночи, а вышел уже утром, около девяти.

– Диск… – настроение Капустина начало ухудшаться. – А где он там?

– У охраны. Мне охрана не подчиняется. Тебя, если что, тоже пошлет очень далеко. Так что – у меня есть алиби.

Капустин сложил в папку бумаги. Папку положил перед собой и выровнял ее по краю стола. Погладил папку ладонью, словно прощаясь.

– Мне нужен этот диск, – сказал Капустин.

– Давай, – разрешил Гринчук. – Забирай.

– Я серьезно, – Капустин принялся барабанить пальцами по папке. – Если я не получу этот диск, то вначале закрою тебя, а потом получу разрешение на выемку…

– От следователя прокуратуры, – закончил Гринчук. – А разве следователь не сидит где-нибудь в соседнем кабинете, чтобы приняться за меня сразу, по мере надобности? Нет?

Капустин еле сдержался, чтобы не выругаться. Следователь действительно находился в соседней комнате. Капустин все подготовил для того, чтобы эту ночь Зеленый провел уже в камере. И вот теперь все начинало катиться под откос. Любое другое алиби можно было проверить завтра, или послезавтра. Можно было бы даже попытаться его, мягко говоря, подмочить. Но диск…

Тягостные раздумья Капустина прервал Гринчук:

– Хорошо. Не будем тянуть с этим идиотизмом. Пошли кого-нибудь из лейтенантов, а я позвоню, чтобы им выдали диск без бумаг. Давай, а то мне некогда.

– Давай, – тяжело вздохнул Капустин.

Он подвинул Гринчуку телефон.

– Але! Кто у аппарата? Алеша? Привет. Там к тебе минут через пятнадцать подъедет один шустрый летеха из управления… Отдай ему диск с записью позавчерашней ночи и вчерашнего утра. Да. Под мою ответственность, конечно. Подготовь сейчас, чтобы я не слишком долго отвлекал от копания в грязных носках одного очень занятого товарища. Мерси, – Гринчук положил трубку и посмотрел на Капустина. – Отправляй гонца, я подожду.

* * *

– Я подожду, – сказал прапорщик Бортнев и отправился на лавочку, стоявшую посреди двора морга.

В это заведение Браток попал впервые и чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

Городской морг располагался в старинном особняке почти в центре города. Как раз через дорогу от музыкальной школы. Детки могли регулярно наблюдать за выносом тел, что, по мнению директора школы, наносило вред их психике, а по замечанию одного местного журналиста, готовило будущих музыкантов к их профессиональному будущему. Играть на похоронах – не самый скверный заработок для музыканта в наше суровое время.

Сам Браток в жизни не приехал бы сюда, но так распорядился Гринчук. И Браток, в общем, был с Гринчуком согласен – пацанов нужно было нормально похоронить.

Ярика, Грыжу и Сливу Браток лично не знал и особо нежных чувств к ним, естественно, не испытывал. Но так получилось, что у всех троих не было родственников в городе, а братва принимать участия в их похоронах не собиралась. Типа, заподло оказывать последние почести тем, кто на Атамана руку поднял.

И Гринчук отдал распоряжение заняться всеми вопросами похорон Братку.