Я медленно брела по темной улице до дома, вяло переставляя ноги и лениво думала о том, что мне хочется съесть на поздний ужин. Диета — диетой, ограничения в еде обязательно должны быть, но сейчас, совершив такой огромный ратный труд, организовав классный корпоратив новому коллективу практически за несколько дней, не потратив на это больше классической ежегодной суммы, но получив отдачу на год вперед; отработав самое тяжелое время в любом евент- агентстве — предпраздничный день; и, что самое главное, дождаться возвращения человека, с мыслями о котором начинается и заканчивается мой день, но держать свои переживания очень глубоко, я, честное слово, заслужила свой приз — большую коробку конфет!

Прижимая сокровище к груди, добралась до дома и замерла — к двери темного подъезда прислонилась фигура мужчины. Как назло, и рядом — то никого нет, чтобы спасти мою прекрасную коробку шоколадных конфет от возможных посягательств неизвестного человека. А вдруг он пьян? А вдруг, что еще хуже, он не пьян? Голова услужливо подсунула видение, как мужик, похотливо рыча, сдирает зубами обертку с коробки, рвет сильными руками крышку и кусает шоколад, даже не развернув его до конца. Конфеты валятся из его рук, и он наступает на них, а после, торопливо закончив с оставшимся лакомством, пинает уже ненужную коробку на асфальте.

О боже! Мне точно нужно срочно еще погулять еще полчаса.

Я развернулась к дороге, откуда пришла и приготовилась, в случае чего, бежать от темного подъезда и осмотрелась на наличие собачников, гуляющих в самое неподходящее время во дворе. По закону Мерфи, в час, когда мне гипотетически могла понадобиться помощь, во дворе не было не то что собачников, даже одиноких прохожих, женщин с огромными предпраздничными сумками возвращающихся домой. Невезение в чистом виде, что уж тут говорить.

Тишину мрачного двора разрезал резкий звук моего мобильника. И если раньше песенка, поставленная на звонок, мне казалась веселой и озорной, сейчас она звучала визгливой какофонией из фильма ужасов.

Та-да-да-дам.

На экране мобильника отобразилось улыбающееся лицо мамы. Так не вовремя она мне еще ни разу не звонила. Нервно сбросила ее вызов и присела, готовая сорваться в спринтерском забеге, как вдруг на мое плечо опустилась тяжелая рука.

— Привет, Воробьева! Далеко собралась?

И только тут до моего воспаленного разума начало доходить, что голос мне очень даже знаком.

— Дениска! Так напугать можешь только ты!

— Что, такой страшный?

— Очень и очень!

Он неестественно рассмеялся.

— Как тебя занесло в наши края? — начала я бочком пробираться к своей двери.

— На самом деле, я здесь быть не должен, просто мне нужно тебе кое-кто сказать.

На меня пахнуло непривычным запахом алкоголя от старого знакомого.

— Ты выпил?

— Не перебивай, Ален.

Он достал сигарету из кармана, и прикурил, правда не с первой попытки, от ярко-оранжевой зажигалки, чем удживил меня еще больше.

— Алена, только когда ты ушла из нашей фирмы, только тогда я понял, что чувствую по отношению к тебе. Это не дружба. Я не хочу быть тебе другом. И, видимо, никогда не хотел. Мне нужно большее. И сегодня, раз так сложились звезды, я хочу знать, спросить у тебя — есть ли у меня хоть какой-то шанс?

Он нервно затянулся сигаретой и выпустил длинную струю белого дыма вверх, запрокинув массивный подбородок.

Я с грустью осмотрела всю его фигуру, выражающую покорность и обняла его.

— Прости.

Он не протянул рук в ответ, но весь напрягся и сжал руки в кулаки. Сигарета заалела маленьким огоньком, словно снайперский прицел, в снегу.

Не проронив ни слова, он отошел, расцепив мои поддерживающие объятия, и пропал в темноте ночи.

***

— О, Алена, доброе утро! Как тебе работается на новом месте? — голос Грымзы буднично отразился от стен нашего кабинета. Я даже не сразу сообразила, что кое-кто здесь должен быть лишним. И это точно не я.

— Здравствуйте, Маргарита Владиславовна! Очень даже неплохо работается!

— Ну, я рада, рада.

Она протянула руку к дверной ручке моего нового руководителя, намереваясь уйти от неприятной собеседницы в моем лице.

Но не на ту нарвалась!

— Какими судьбами к нам? — не желая терять связь, не поленилась и направилась к своей бывшей мучительнице.

— Да вот, у меня скоро день рождения, озадачена программой, приглашенными, и кто-то из нашего коллектива предложил обратиться в эту фирму.

Прямо удар под дых. Я — от нее, а она — ко мне..

— Как вам поездка в Китай? — все же я решила быть настойчивой и узнать новости о том, о ком старалась забыть все это время.

— Очень хорошо, Шанхай стоит, такой же прекрасный и величественный.

— Успели сделать все, что запланировали?

— Очень даже да, — я даже выпрямилась, внимая ее словам. — Ты знаешь, я где-то читала, что есть такой шанхайский синдром — это способность находить выход из всех положений, принимать мир во всем его трагическом противостоянии, но при этом быть оптимистом. Любить жизнь во всех проявлениях. И всегда быть впереди на голову, и отбрасывать старое. И я думаю, что именно в этой поездке я этот синдром и обрела.

— Очень интересно. А Максим Леонидович, что, тоже этим синдромом заболел?

— О нет, — она сделала вид, что огорчена чем-то, даже нос от имитации сожаления сжался, — Он заболел, да, но буквально.

— Буквально?

— Ох, да. Ну, знаешь, как это бывает… он был не готов к поездке, не сделал соответствующие прививки, и вот сейчас расплачивается за свою безответственность.

?!?!!???

Превратившись в соляной столб, я даже вымолвить ничего не смогла.

— Да, так бывает. Это все недобросовестное отношение к поездке…

— Но вы…вы здесь…

— Да, в интересах фирмы, и вообще…в интересах… мое присутствие, конечно, намного важнее здесь, чем там. У меня здесь очень много различных дел, которые нужно урегулировать, решить, исправить.

— А Максим?! — едва ли не закричала я.

— А что Видинеев? Полежит да выздоровеет. Организм молодой, должен же как-то сопротивляться. Все же он умный мужчина, наверное, хоть чему — то он сможет сопротивляться, — она хмыкнула, послав мне недвусмысленный взгляд и вдруг продолжила неожиданно резко. — Алена, вы не думайте, что он весь такой из себя мужчина-скала. Я бы даже сказала, что он немного простоват, мелковат, и вообще не совсем подходящая партия для женщины такого уровня, как я. Или даже, наверное, такого склада, как вы. В голове у него таблицы и черт-те что. Он слишком сух и закрыт, а где не нужно, напротив, чересчур эмоционален. Мужчина не для этого времени, в общем. Хотя, как работник, как руководитель, он, конечно же, очень ценен.