– Пойдём в душ?

– Вместе? – спросила она.

– Вместе, – ответил он.

7 июня

Проснулась Ольга очень рано, за окном ещё плыла серая предрассветная хмарь. Девушка не чувствовала себя ни отдохнувшей, ни выспавшейся, потому что проспала она от силы часа четыре. Но какое-то внутреннее беспокойство не давало ей снова уснуть.

Рядом лежал Марат, его волосы темнели на белой наволочке. Ночью он долго не давал Ольге уснуть. Тело приятно ныло, натруженные мышцы напоминали о творимых накануне безумствах.

Девушка осторожно выскользнула из-под одеяла и босыми ногами прошлёпала по прохладному полу. Аккуратно закрыла за собой дверь и, не удержавшись, заглянула в спальню Лизы. Из-за плотных занавесок в комнате было темно, угадывались лишь очертания девочки на кровати. Ольга прислушалась к ровному дыханию спящего ребёнка и, притворив дверь, отправилась на кухню.

К приёму гостей в этом доме были готовы. Порывшись на полках кухонных шкафчиков, Ольга нашла кофе и сахар. К сожалению, турки среди многообразия старой посуды не оказалось. И девушка, поразмыслив, приспособила для варки кофе широкий алюминиевый ковш.

– Лучше что-то, чем ничего, – приговаривала она, помешивая ароматный напиток. Такая же алюминиевая ложка царапала по дну, издавая душераздирающие звуки.

Выключив газ, Ольга наполнила до краёв большую синюю кружку с золотистой надписью «С добрым утром!». Она не была согласна с этим оптимистичным утверждением, но синий цвет ей приглянулся.

Девушка подошла к окну и прислонилась к широкому деревянному подоконнику. В этом временном пристанище для путешественников Ольге нравилось обилие дерева, которое использовалось в большинстве поверхностей. Даже стены на кухне были обшиты тонкими деревянными панелями.

Уже почти рассвело, и сверчки наконец замолчали. Сад же, напротив, начинал просыпаться. Неуверенно тренькала какая-то ранняя птица. Слышалось редкое жужжание, когда жук или пчела, Ольга не могла точно разобрать, перелетали от цветка к цветку.

Кружка нагрелась и приятно согревала озябшие ладони. Сделав несколько глотков, девушка почувствовала себя лучше и попыталась разобраться в том щемящем неясном чувстве тревоги, которое вытащило её из постели.

Беспокойство не отпускало, и Ольга решила прогуляться по ещё не проснувшейся Анапе. В этом городе она ещё не была.

Впрочем, она вообще в своей жизни мало путешествовала. Хотя ей очень хотелось. Сама покупка дома и переезд к морю, пусть и временный, это был со стороны Ольги своего рода бунтарский поступок.

Ведь она привыкла всегда и во всём полагаться на мнение сначала родителей, а затем своего мужа. И первые, и второй старались держать её поближе к себе, не отпуская одну ни в дальние поездки, ни даже лишний раз куда-нибудь в клуб. В годы студенчества, когда её живущие полноценной жизнью однокурсницы зажигали по ночным заведениям столицы, сама Ольга корпела над учебниками, изучая очередные памятники истории и культуры народов мира.

Максим же, когда она в очередной раз предлагала куда-нибудь поехать, воодушевившись перед отпуском, говорил, что сейчас не время. И что они обязательно выберутся отдохнуть, но попозже, когда он закончит свои дела. А сейчас ну совсем никак. Сейчас у него иностранцы или завод, или ещё что-нибудь столь же важное.

Вот так Ольга и просидела почти всю жизнь в четырёх стенах, слушая тех, кого считала самыми близкими и родными людьми, чьё мнение, разумеется, намного авторитетнее её, скромного, серого и невыразительного.

 А потом вдруг оказалось, что она одна. Точнее вместе с доберманом, для которого она была и главой семьи, и вожаком стаи. И она должна была самостоятельно решать сразу множество вещей, от которых зависело их с Максом комфортное проживание.

И, как ни смешно это звучало, только в этот момент Ольга почувствовала себя по-настоящему взрослой. Её мнение было самым важным и решающим. Перед ней вдруг открылась жизнь. И она сама была вольна выбирать дорогу. «Я хочу жить у моря», – решила Ольга и купила дом на берегу.

Но теперь недолгий период её самостоятельности снова закончился – теперь за девушку всё решал Марат. Он не спрашивал разрешения или согласия. Он решил сам, по праву сильнейшего. И Ольге осталось лишь смириться с таким положением вещей или рискнуть жизнью и попытаться убежать.

Девушка задумалась. Хочет ли она убежать от Марата? И поняла, что вовсе нет. И не потому, что боялась его. Просто сейчас, только в этот растянутый до бесконечности момент времени, она хотела быть здесь, с ним и Лизой. Ольга приняла его условия и согласилась на них. Добровольно. Хотя и постфактум.

Но сейчас ей хотелось прогуляться. И та её часть, что успела вкусить свободной жизни и даже насладиться ею, требовала немедленно выйти на улицу. И Ольга не устояла перед искушением. Она уже не боялась Марата или какого-то наказания за своевольную отлучку.

Единственное, что её смущало – это отсутствие обуви. Впрочем, девушка помнила, что ночью, проходя вдоль дома, при тусклом свете единственной лампочки на крыльце она заметила, что хозяева оставляют свою обувь при входе.

Решив, что в виду полного отсутствия сгодится и чья-нибудь, Ольга поскорее допила кофе и тихонько выскользнула за дверь. Преодолев два пролёта лестницы, она пробежала по бетонной дорожке, опоясывавшей дом у самого подножия, и оказалась у хозяйской двери. Здесь, на крыльце стояло несколько пар обуви. Ольга сразу же отмела мужскую, слишком большого размера и внимательнее пригляделась к женской. Из представленных четырёх пар ей приглянулись укороченные кеды, которые оказались всего лишь на размер больше, чем надо. Поплотнее затянув шнуровку, чтобы не потерять конверсы, Ольга отправилась гулять.

Когда она вышла за калитку, солнце уже поднялось высоко и начало согревать ещё пустынные улицы. Ольга решила, что сейчас около семи часов утра, хотя она никогда не могла похвастаться хорошей ориентацией во времени или пространстве. Но это и не было важным.

Девушка шла по улице в мужской рубашке, изо всех сил имитирующей платье, в чужих кедах, взятых без разрешения хозяйки, но именно в этот момент она чувствовала себя по-настоящему живой, свободной от ограничений и обязательств. Похоже, ей было просто необходимо, чтобы её похитили. Ведь только сейчас Ольга поняла, что уже два дня, как она не тосковала, не чувствовала себя потерянной и одинокой. Да и вообще, у Марата получилось то, что не удалось лучшим психологам Москвы – от её депрессии не осталось и следа.

Девушка засмеялась и поймала на себе неодобрительный взгляд крупной пожилой женщины с тёмными волосами и глазами. Она с трудом тащила за собой тележку на колёсиках, по самую ручку заставленную сумками и пакетами. И весёлый смех Ольги явно пришёлся ей не по нраву. Девушка смутилась и перешла на другую сторону улицы.

Оказывается, если пройти всего несколько минут, то с тихой улочки можно было попасть в центр города, на оживлённую площадь, где, похоже, шло приготовление к какому-то действу. Здесь носились рабочие, подготавливая сцену, подпиравшую двухэтажное здание, скорее всего, местного дома культуры, звукорежиссёры настраивали аппаратуру, тут же в сторонке шла репетиция какого-то детского танцевального ансамбля. От гомона и шума, в который неожиданно окунулась Ольга, ей захотелось попятиться назад. Но она остановила себя волевым усилием, напоминая, что от прежней тихой домоседки не осталось и следа. Девушка подошла к осветителям (зачем им свет утром?) и спросила, что тут происходит.