все-таки выяснить, кто преследует Анну, тогда Эмилю будет чем прикрыть их большое расследование, если оно ничем не закончится.

Игорь вздохнул. Нераскрытые убийства, поднятые из архивов, так и манили, а приходилось заниматься вот этим. Не слишком-то проблемы на новой работе отличались от тех, что беспокоили его, когда он был участковым. Тоже заниматься хочешь чем-то серьезным, а вынужден раз за разом решать вопросы с теми, кто не может остановиться в алкогольном угаре.

Он вышел из автобуса и двинулся мимо ограды к больнице. В этот раз Игорь отдельно отметил, как легко его пропустили на территорию. То ли корочки здесь видели часто, то ли просто никому не было дела. И снова забрезжила надежда. Как знать, может, и выпустить отсюда могли кого-нибудь не глядя? А обнаружив побег, прикрыться его якобы смертью. Тут фантазия снова буксовала. Потому что как следователь он прекрасно знал, какой это геморрой — освидетельствование смерти даже в больнице, особенно если в карте умершего нет записей о хронических и смертельно опасных болезнях. Подводить себя под суд, чтобы скрыть другое преступление? Вряд ли.

Снова молчаливый санитар. Тот же? Или другой. Игорь не запомнил его лицо. Нехорошо. Непрофессионально. Но его пропустили в коридор, ведущий к кабинету Халиман, и щелкнули за ним дверью. Значит, в курсе, что он знает куда идти. Может, и тот.

— Алина Сергеевна позвонит, когда вы с ней закончите, я вас обратно проведу, — подал голос через глухую дверь санитар, и Игорь машинально кивнул, позабыв, что его кивок не виден. Похоже, санитар тот же.

Игорь двинулся по коридору к нужному кабинету. Он уже не оглядывал унылые горчичные стены, еще более унылые в свете тусклых ламп, не шарахался от каждого проходящего мимо в пижаме. Он просто хотел поскорее добраться до кабинета Алины Сергеевны и просмотреть снова всю папку с рисунками. А может, даже забрать оригиналы сразу, не дожидаясь официального запроса. Когда дело касалось улик, он на свою память не жаловался и такую деталь, как вырезанное нечто из живота, пусть и нарисованное, в отличие от самого тела, весьма схематично, точно сам бы не придумал. А значит, на старых рисунках ее действительно не было. Не говоря уж о квартире. В конце концов, Николай, настоящий Николай, даже не был в этой квартире ни разу! И значит, он не мог ее нарисовать. А только рисунки, хранившиеся здесь, в больнице, точно принадлежали Николаю. Все остальные могли быть копиями, сделанными как Аней, так и каким-то другим психопатом. А значит, цель могла быть другой. Не преследование ради преследования и власти над мыслями ли, телом ли жертвы. А месть.

Игорь задумался и ушел в себя, полагаясь на память, которая должна была довести его до нужного кабинета, и едва за это не поплатился. Очередной «пижамный», шедший в сопровождении невысокой женщины в халате, вдруг с диким воплем бросился на него.

— Ме-е-ент! — ревел псих. — Убью-у-у!

От неожиданности Игорь сделал то, чего никак нельзя было делать в больнице, — ударил в ответ на выпад. Хорошо или нет, но нападавший, казалось, даже не почувствовал удара, от которого его голова мотнулась в сторону.

Он все так же тянул руки к шее ошарашенного следователя. Но снова ударить Игорь не успел.

Женщина, о которой он в первый момент, к своему стыду, позабыл, довольно ловко ухватила психа за руки и завела их ему за спину, наклонив так, что голова его оказалась ниже пояса. Игорь замер, ожидая, что сейчас подбегут те самые санитары-головорезы, которых, по словам заведующего, в больнице не водилось, вколют что-то и уведут, а то и унесут. Но никто не приходил.

— Дыши, Саша, дыши, — тем временем участливо проговорила женщина в халате, немного покачивая больного, продолжая крепко держать его за руки и не давая поднять голову. — Все хорошо. Сейчас пройдет.

Одновременно она мотнула головой Игорю, и тот понимающе двинулся дальше вдоль стенки. Буквально на цыпочках обойдя странную пару, он бросился к кабинету психолога. У двери он обернулся и посмотрел на них. Женщина помогла больному снова встать прямо и повела его куда-то вперед по коридору. Плечи психа были опущены, он шел едва переставляя ноги.

Игорь аккуратно стукнул в дверь и после мягкого «войдите» ворвался внутрь и плотно закрыл ее за собой.

— Можете ничего не говорить, тут прекрасная слышимость, — улыбнулась ему Алина Сергеевна, поднимаясь из-за стола. — Встретились неудачно с Сашей. Вообще он тихий, поэтому ему можно посещать творческие занятия и даже иногда выходить во внутренний двор. Под присмотром, конечно. У него один триггер — милицейская или полицейская форма. Елена Николаевна, правда, считает, что он почувствует свой триггер, даже если полицейский будет в обычной одежде. Шутит, конечно.

— Шутит? — Игорь отдышался и тоже слегка улыбнулся. — Хотите провести эксперимент?

Что шутка была неудачная, он понял сразу. Кукольное личико Алины Сергеевны нахмурилось, голос похолодел.

— Мы не проводим эксперименты над людьми, Игорь Валерьевич, — сухо произнесла она. — Даже такие. Случайная встреча еще ладно, хотя сегодня придется увеличить ему дозу успокоительного, что и само по себе не очень хорошо. Но мы не занимаемся карательной психиатрией, чтобы сначала доводить несчастных, а потом держать привязанными к койкам под лекарствами.

Она снова села. Игорь почувствовал себя неловко.

— Простите, что я без предупреждения, Алина Сергеевна. — Он с тоской подумал, что не сообразил по дороге купить шоколадку. Шоколадка точно не помешала бы. — Мне очень нужно еще раз посмотреть на рисунки Николая Рассохина.

— Конечно. — Алина Сергеевна кивнула и снова встала, поворачиваясь к шкафу с документами. — Что-то случилось?

— Можно и так сказать, — Игорь замялся, не зная, можно ли обсуждать это с психологом, но потом подумал: а почему бы и нет? Она же психолог, в конце концов. И Николая знала. — Жертве Николая продолжают приходить его письма.

К сожалению, Алина Сергеевна стояла к нему спиной, выбирая нужную папку, и следить за выражением ее лица не было никакой возможности. Поэтому он следил за руками. Руки не дрогнули. Не удивилась? Почему?

— Вы про Анну? — уточнила она, находя наконец папку и поворачиваясь. — Я не работала с ней, разумеется, но, как мне кажется, называть ее жертвой преждевременно.

— Вы не считаете Николая преступником? — быстро спросил Игорь и чуть было не прикусил язык. Слишком прямо и грубо! Но Алина и виду не подала, что что-то не так.

— Николай был осужден и отправлен на принудительное лечение, — напомнила она с легкой улыбкой. — Анна была его болезнью, от которой его так и не удалось излечить. Если бы начать раньше, убрать