Жители Послограда тоже повторяли за ними, как могли:

— ЭзРа… — Одно и то же слово, имя, произнесённое на двух языках, гремело, как хорал.

ХоаКин и МейБел спорили яростным шёпотом. За спинами ЖасМин, и АрнОльд, и МагДа я увидела КелВин. Вид у них был такой, точно их поразила внезапная болезнь. Служители тоже пререкались, а констебли вокруг них были близки к панике, причём их карабины и гайстганы стояли на опасном боевом взводе.

Один Хозяин сделал шаг вперёд.

— Да кора эсхин/у шахунди кес, — сказал он, «Я — Кора/Шахунди».

Один из тех, кто приходил приветствовать ЭзРа во время Бала Прибытия.

— Здравствуйте, сказал Кора/Шахунди. — Мы пришли к Эз/Ра. Приведите Эз/Ра. — И дальше. ХоаКин пытался заговорить, и МейБел, но Хозяева не обращали внимания. К первому присоединились другие, с тем же требованием. Они медленно пошли вперёд, и, глядя на то, как колышутся их твёрдые, словно раковины, ноги, нельзя было не ощутить, какие они большие.

— … у нас нет выбора! — услышала я слова Хоа или Кина, думая, что он говорит это МейБел, но, приглядевшись, с ужасом поняла, что он обращается к Кину или Хоа. Послы расступились, и из-за их спин, словно фокусник на арену, вышли Эз/Ра.

Эз выглядел встревоженным; лицо Ра оставалось безразличным, как пустая фишка домино. Пока коллеги расступались, давая им пройти, Эз бросал на них полные ненависти взгляды. С верхней ступени Эз/Ра оглядели собравшихся.

Ариекаи шире развели отростки своих ветвистых глаз, чтобы видеть обоих сразу.

— Эз/Ра.

Кора/Шахунди заговорил опять. Те из людей, кто хорошо понимали Язык, позаботились о том, чтобы его слова быстро распространились в толпе.

— Эз/Ра, — сказал он. — Говори.

Эз/Ра будет говорить с нами, или мы его заставим.

— Вы не можете так поступить, — крикнул кто-то из посольско-служительской верхушки, а кто-то другой ответил:

— Что нам ещё остаётся? — ЭзРа смотрели друг на друга и перешёптывались, готовя речь. Эз вздохнул; лицо Ра оставалось неподвижным.

Друзья, сказали они. Эз сказал «кьюриш», а Ра — «лоа»; «друзья». Раздался треск ариекайских панцирей и ног.

— Друзья, мы благодарны вам за этот визит, — сказали ЭзРа, и ариекаи заплясали на месте, пихая меня со всех сторон. — Друзья, мы благодарим вас за ваши приветствия, — сказали ЭзРа, и экстаз продолжался.

Ра продолжал бормотать что-то время от времени, но Эз умолк, и Язык распался. Хозяева гудели. Одни молотили дающими крыльями и обматывали ими себя, другие сплетались ими с соседями.

Кора/Шахунди крикнул «Говори», и Эз/Ра заговорили снова. Они повторяли любезности, ничего не значащие фразы, перебирали вежливые варианты приветствий.

Ариекаи сосредоточились, как будто спали или переваривали. Площадь обступили сотни послоградцев, сверху беззвучно порхали камеры.

— Ах вы, тупые, бестолковые ублюдки, — произнёс кто-то на ступенях посольства, но на его слова обратили не больше внимания, чем на плющ. Все смотрели на Хозяев. Те выходили из своего странного оцепенения.

«Хорошо», — сказал один. Не Кора/Шахунди. «Хорошо». Он повернулся спиной. Кора/Шахунди тоже. Все ариекаи повернули назад, туда, откуда пришли.

— Подождите! Подождите! — Это были МагДа. — Фарос!

— Нам надо… — одна из них повернулась к Эзу и Ра: молчите. МагДа посовещались и закричали на Языке. «Нам надо поговорить», — сказали они.

Из жалости, вежливости, любопытства или по какой-то ещё причине Кора/Шахунди и остальные предводители этой толпы, если они ими были, вытянули свои глаза-кораллы, изогнули их назад и, не оборачиваясь, заглянули себе за спину. Я слышала, как кто-то сказал:

— Отставить, офицер. О, Господи, чёрт…

«Нам многое нужно обсудить, — говорили МагДа. — Пожалуйста, не уходите. Мы просим вас пройти внутрь».

Констебли и сотрудники спецслужб пробились сквозь толпу.

— Уходите. — Женщина-офицер стояла прямо передо мной. В руке у неё был кургузый пистолет. Она затараторила, сообщая мне те же глупости, что и остальным. — Пожалуйста, покиньте улицу. Мы пытаемся взять ситуацию под контроль. Пожалуйста.

Как и все, я медленно повиновалась приказу. Ариекаи шли в город едва ли не строем. Возвращаясь, они ковыляли каждый сам по себе, и за каждым тянулся шлейф уникального запаха и цепочка неповторимых отпечатков в грязи. Мальчик в форме констебля с тревожным лицом шепнул мне, чтобы я сматывалась поскорее, и я слегка прибавила шаг. Послы пытались залучить пару замешкавшихся Хозяев в посольство. Но им это плохо удавалось.

После того праздника Скайл исчез. Он не отвечал на мои звонки, а если отвечал, то кратко, и обещал скоро вернуться. Где бы он от меня ни скрывался, я подозревала, что он ведёт переговоры с неподходящими людьми. Я была с Валдиком и Шанитой в день после праздника, когда у Валдика вдруг зазвонил телефон; ответив, он тут же осёкся и уставился на меня круглыми глазами. Я сразу поняла, что на линии Скайл.

Пару дней спустя мой муж вернулся в наши комнаты, и разразился давно назревший скандал. Как в большинстве подобных случаен, его подробности малоинтересны и не имеют отношения к делу. Скайл был хмур и зол, вставлял шпильки насчёт того, как я проводила время, отпускал колкости настолько же поганенькие, насколько и похотливые, хотя мне, в общем-то, было всё равно. В последнее время мне уже изрядно прискучили его склонность к гномическим сентенциям и дурной нрав.

— Кто, по-твоему, организовал эту поездку, Скайл? — заорала я. Он не отвечал и даже не смотрел на меня, а я не подбоченивалась и не размахивала руками, а просто сложила их на груди и мерила его взглядом, как при нашей первой встрече. — Другой на твоём месте благодарил бы меня, а не дулся бы изо дня в день. С чего ты решил, что тебе позволено так себя вести? И где ты был, чёрт возьми?

Он бросил пару намёков, из которых следовало, что он проводил время с послами. Это остановило меня, хотя я уже приготовила ответный удар. «Что за чёрт? — помню, подумала я. — Кто это посещает важные встречи на высоком уровне в таком паршивом настроении?»

— Послушай, — сказал Скайл. Я видела, что он принял какое-то решение и теперь стремится унять нашу перепалку. — Послушай, пожалуйста, послушай меня. — Он размахивал какой-то бумажкой. — Я знаю, чего он добивается. Сурль/Теш-Эчер. Он учится сам и проповедует своим ученикам. Вот его слова. — О том, где он взял запись, он не упомянул. — Вы, сравнения… — продолжал он. — Хозяева не такие, как мы, ясно: немногие из нас пришли бы в восторг при встрече… ну, скажем, с адъективированным оборотом или пассивным причастием или чем-нибудь в этом роде. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они хотят видеть сравнения. Вы помогаете им думать. Любому, кто испытывает почтение к Языку, это понятно.