Лучше бы продолжил стоять, глядя в окно.

От его темного взгляда, наполненного некой злостью и холодностью, становилось дурно. Сейчас он ей снова напомнил себя же в первый день в офисе. Такой же вибрирующий от затаенной ярости. Того и гляди, преодолеет разделяющее их расстояние и снова схватит её за шею.

Только она изменилась.

Если у него в офисе она была смелой и знала, зачем пришла, знала, что права, то теперь её пыл остудился. Всё расставлено по местам, живи и радуйся, а у неё чувство, что она попала в трясину, и никто ей не поможет из неё выбраться.

- Я о чем? – он опасно усмехнулся. – Повторюсь, хотя и не люблю этого делать. Я о тебе и Макаре.

- Глупость какая, честное слово! Вы что – сговорились? Причем тут Макар? Он – твой начальник охраны! Я его и знать не знала до памятного знакомства в кабинете!

- Зато потом славно принимала вечером у себя в гостях.

Он говорил глухо, и, если бы Лана знала его лучше, поняла, что он в таком состоянии, когда шутки шутить с ним не стоит.

Как и лгать, выворачиваться.

- Он пришёл без приглашения!

- Мужчины не приходят без приглашения, на ночь глядя!

- Но ты же приходил! – вспылила Лана, не понимая, в чем конкретно её обвиняют. А это было именно обвинение! – Причем два раза!

Мужское лицо потемнело.

Или Лане показалось?

Свет был приглушен. Горели не все точечные светильники на потолке.

- Я – другое дело.

- Не вижу никакой разницы, - продолжала пылить Руслана. Ей абсолютно не нравилась выбранная Захаром тема, и она желала её прекратить, как можно раньше.

- Неужели? – в интонации Захара появились опасные нотки, которые снова взволнованная Лана пропустила.

- Да. Вы для меня оба незнакомые мужчины. Это первое. Второе… Вы… вы слишком отличаетесь от тех молодых людей, с которыми я привыкла общаться и…

- Не надо нас сравнивать.

Захар сказал тихо.

Но она расслышала.

И опомнилась, что разговор зашел не в то русло, лишь, когда увидела, как мужчина двинулся на неё.

Он шёл не спеша.

Можно было бы даже сказать лениво.

Если бы не блеск в темных глазах.

И не повадки зверя, вышедшего на охоту.

Откуда в голове Ланы мелькнуло столь литературное сравнение, она не знала. Просто чувствовала, что на неё надвигаются. Что в комнате резко сгустились тучи, изменилась атмосфера, воздух потяжелел до предела.

Самое ужасное, что она стояла и не в силах была сдвинуться с места. В миг чувствовала себя той самой дичью, которую гипнотизирует удав, прежде чем расправиться с жертвой. Лане резко перестало хватать воздуха в легких, ноги потяжелели.

Она смутно понимала, что последует дальше.

И всё же стояла на месте.

Бежать она точно не будет. Не в её жизненных правилах.

Но остановить, предотвратить, что-то сказать резкое, четкое – стоило.

Она молчала.

- Никогда.

Он остановился рядом с ней, нависнув темной башней. Ещё одно литературное сравнение, мелькнуло у неё в голове.

- Мы друзья. Близкие. Но женщин никогда не делили, - Захар склонил голову, и его теплое, едва ощутимое дыхание обожгло лицо Русланы. – И не будем.

Прежде чем Лана успела как-то отреагировать на слова, которые камнем падали в сознание девушки, упустив степень надвигающейся катастрофы, Волгарский поднял руку и большим пальцем дотронулся до побледневшей щеки Ланы.

- Ты мне нравишься, Руслана. Чертовски сильно нравишься.

Вот после этих слов ей стоило брать ноги в руки и бежать со всех сил в спальню. Спрятаться в ванной, запереться на засов и долго никуда не выходить, пережидая. Успокаивая не на шутку разбушевавшиеся сердце и фантазию.

Слова Волгарского проникали под кожу, прямо в кровь. И предательские гормоны не могли не отозваться.

Когда они стояли рядом – Лана и Захар – вдвойне ощущалась разница в возрасте и комплекции. Он тяжелее её в два раза, это точно. Лана не сомневалась в его силе. И через несколько секунд ей представилась возможность убедиться в своей правоте.

Он не обрушался на неё, как захватчик. Напротив, спокойно, размеренно положил руку ей на талию и притянул Лану к себе. Можно было подумать, что он давал ей шанс убежать. Уйти. И это было обманчивое впечатление. Всё, что успела Лана прочитать о Захаре и сделать личные выводы о этом человеке, говорило, что он не отступит от задуманного. Что он действует по четко выработанному плану, и никто не в силах помешать ему в осуществлении задуманного.

Сейчас он собирался её поцеловать.

Лана не дышала, пока он склонял голову, и черные гипнотизирующие глаза, в которых сейчас бушевала адская стихия, и которые были отражением настоящих эмоций, испытываемых Волгарским, по-прежнему не отпускали её. Приковали к себе похлеще цепей.

Его губы накрыли её властно. Именно, как и предполагалось. И сразу захватили в плен, не отпуская. Он целовал умело, зная, как разжечь в женщине огонь. Лана невольно затрепетала, не то ли от удивления, не то ли от того, что к ней больше года не прикасался мужчина.

Не то от того, что это был именно Захар Волгарский.

Его авторитет, аура властного, жесткого человека чувствовалась и в прикосновениях. Как он прижал её к себе – плотно, так, чтобы её грудь расплющилась о его. Дал понять, что ей от него никуда не деться.

Только принять.

И ответить.

Лана не отвечала. Она позволяла себя целовать, прижимать, прислушиваясь к себе, к собственным ощущениям.

И испуг накатывал с большей силой, чем зарождающееся возбуждение.

Лана соврала бы себе, если бы сказала, что не нуждается в сексе, в разрядке. Но не так… Не с ним… И не сейчас.

Тело предавало, и это дико пугало. Потому что хотелось вскинуть руки, вцепиться в литые широкие плечи Захара, провести по ним ладонями, ощутить всю силу перекатывающихся мышц. Более того, забраться под свитер и узнать, так ли горяча его кожа, как кажется. Запустить другую руку в короткие волосы, накрыть затылок, усилить глубину поцелуя. Раскрыться.

Лана боролась прежде всего с собой. Сама не знала, почему. Стояла и позволяла себя целовать. Не отталкивала.

Мужчина приглушенно застонал, и его губы стали действовать более жестко.

Он хотел ответа.

Она это чувствовала по тому, как жадно он гладил её по спине, вдавливая пальцы в её кожу. Как прикасался к плечам, лаская шею, вызывая давно позабытые отклики на мужские прикосновения. Как приглушенно стонал, немного раздраженно и между тем страстно, прямо ей в губы. Целовал, не отрываясь, языком пытаясь приоткрыть её губы, которые она сжимала с завидным, совершенно нелогичным упрямством.